Отделение умственного труда от физического, с одной стороны, мифология и накопление эмпирических знаний, с другой стороны, а также стремление человека постигнуть свою собственную сущность способствовали возникновению общего целостного взгляда на мир и место человека в нем - философии. Зарождается принципиально иной тип мировоззрения, по-другому осмысливающий сложившиеся в мифологии и религии представления о мире и человеке и вырабатывающий при этом принципиально иные способы осмысления и решения мировоззренческих проблем. Особенностью философского мировоззрения стала абстрактно-понятийная, а не чувственно-образная, как в других типах мировоззрения, форма освоения действительности.
Но отличие философского мировоззрения от мифологического и религиозного не в форме, а в содержании освоения действительности. В нем уже различаются природный и социальный мир, человеческий способ действий и проявление природных сил и явлений. Стало это возможным благодаря накоплению математических, физических и астрономических знаний, появлению календаря и распространению письменности. Если предшествующие исторические типы мировоззрения можно определить как переживание человеком реальности и своего бытия в ней, то философское мировоззрение есть размышление человека о существующем, есть самопостижение.
Если человек хочет понять смысл своей жизни, он обращается не к научным трактатам. Научное знание может многое объяснить ему, но не через это знание он будет двигаться к своим идеалам. Они лежат в другой плоскости. Постижение смысла жизни является сущностной характеристикой философского знания. Философия дает возможность человеку найти себя в безбрежном океане событий, глубоко осознать не только внешний, но и собственный духовный мир, осмыслить, в чем его предназначение в потоке бытия. Никакая другая наука не учит тому, каким надо быть, чтобы быть человеком.
Сохранилось представление о том, что древнегреческий мыслитель Пифагор был первым человеком, который назвал себя “философом”, указав при этом, что человеку не следует переоценивать своих возможностей в достижении мудрости, одна любовь к мудрости, стремление к ней соответствует каждому живому существу. И до сих пор мы понимаем под этим древнегреческим словом любовь к мудрости (phileo – люблю, sophia - мудрость).
С понятием мудрости в древнегреческой философии связывался высший идеал знания и поведения. Нет ни одного значительного философа, который бы не внес свой вклад в осмысление понятия «мудрость». «Под мудростью, - писал Рене Декарт, - понимается не только благоразумие в делах, но также и совершенное знание всего того, что может познать человек: это то знание, которое направляет саму жизнь, служит сохранению здоровья, а также является открытием во всех науках». Гносеологические, этические и экзистенциальные характеристики мудрости, которые образовались исторически, сохраняются в наше время и не могут быть сброшены со счетов. Стремление к интегративному представлению о феномене мудрости обусловило понимание ее как стремления к интеллектуальному постижению сущности мира.
Философско-теоретической трансформацией фундаментальной мировоззренческой проблемы является основной вопрос философии, в котором отношение "человек - мир" преобразуется в отношение "дух - тело", "сознание - природа", "мышление - бытие". То или иное решение этого вопроса образует основу философского учения. В истории философии прослеживаются несколько вариантов решения проблемы соотношения материального и духовного, выступающей в качестве первой стороны основного вопроса философии. Однако все они являются либо монистическими (исходящими из признания одного начала мира), либо дуалистическими (исходящими из признания двух начал мира). Да и философский монизм неоднороден. На протяжении существования философского знания он выступал как материализм и как идеализм в двух его разновидностях: объективный и субъективный. Материализм исходит из признания первичности материального начала. Идеализм первичным, определяющим объявляет духовное. Однако идеалисты расходятся в его толковании. Одни считают, что духовное начало, обусловливающее все происходящее в мире явлений, существует в виде человеческого сознания, ощущений, восприятий, представлений. Это - субъективные идеалисты. Другие - это духовное представляют в виде ничейного, так называемого абсолютного сознания, духа, чистой идеи и т.п. Это - объективные идеалисты.
Основной вопрос философии включает в себя, помимо вопроса о первичности материального и духовного, также вопрос о познавательном отношении человека к миру. Материалисты рассматривают познание мира как отражение в человеческом сознании независимой от него реальности. Идеалисты же выступают против теории отражения, истолковывают познавательную деятельность то как комбинирование чувственных данных, то как конструирование объектов познания посредством априорных (доопытных) категорий, то как чисто логический процесс получения новых выводов из имеющихся аксиом и допущений.
Должного внимания заслуживает и вопрос о том, как мир устроен, какие существуют связи и отношения между предметами и явлениями, процессами, какие законы характеризуют этот мир с точки зрения движения и развития. Иначе говоря - вопрос об общей структуре мира и состоянии, в котором последний находится.
Этот вопрос нашел свое решение в двух основных концепциях - диалектической и метафизической. Диалектика - концепция, согласно которой мир по своей структуре представляет единое целое, где все взаимосвязано и взаимообусловлено, а с точки зрения состояния - он находится в движении, развитии.
Согласно метафизике, мир по своей структуре - это совокупность не связанных между собой взаимопереходами предметов, явлений, процессов. Что касается состояния мира, то метафизика признает движение и развитие только в ограниченных рамках, как уменьшение и увеличение, как повторение.
Решение проблемы общей структуры мира, включающего в себя и человека, и состояние, в котором он находится, представляет собой относительно самостоятельный вопрос. Он может решаться в принципе одинаково при различном подходе к основному вопросу философии. То есть материализм может быть метафизическим и диалектическим. Точно так же и идеализм может быть как метафизическим, так и диалектическим.
Следовательно, материализм и идеализм, метафизика и диалектика суть различные способы раскрытия отношения «человек – мир». Это отношение является универсальной проблемой для всех эпох человеческой истории – от возникновения человека и до тех пор, пока не прекратится его существование. Хотя на каждом этапе истории оно наполняется конкретным содержанием и осознается по-разному, осмысление его есть необходимое условие жизнедеятельности общества в его поступательном развитии.
Типы и способы философского осмысления мира определяются общими философскими парадигмами. Именно они акцентируют внимание на тех или иных сторонах вечных философских проблем. К таким парадигмам философствования относят парадигму онтологизма и парадигму эпистемологизма. Они могут быть обнаружены в любом историческом типе философии, при этом одна из них способна играть доминирующую роль.
Парадигма онтологизма ориентирует человека в познании и деятельности на мир вне человека, на мир не только объективный, но и абсолютный, с которым человек должен согласовывать как свой ум, так и свои цели и ценности.
Парадигма эпистемологизма зарождается в древнегреческой философии, но по-настоящему развивается в Новое время на основе тезиса Рене Декарта «Мыслю, следовательно, существую». Она ориентирует на обоснование достоверности научного знания. Под ее влиянием развивались такие черты современной европейской культуры, как рационализм, технологизм, операционализм, прагматизм.
Во второй половине XIX века развивается новая парадигма, как бы соединяющая в себе онтологическое и эпистемологическое начала. Она ориентирует на видение действительности, которая не является ни чистым бытием, ни чистым мышлением. Эта парадигма повернула философов к человеку. Она же показала недоступность познанию разумом неповторимого и единственного бытия человека как личности и поставила философию перед необходимостью поиска объекта, который репрезентовал бытие человека и был бы доступен человеческому разуму. Таким бытием выступает культура. Рождается новая парадигма философского мышления.
§ 4. Предмет и структура философского знания.
Проблема соотношения мышления и бытия является сердцевиной философских теорий. Основные аспекты этой проблемы позволяют осмыслить предмет и структуру философии.
Что же представляет собой предмет философии самой по себе, без сравнения ее с наукой, искусством, политикой? Он исторически изменялся в тесной связи с развитием всех сторон духовной жизни общества, с развитием науки и самой философской мысли.
Как было уже сказано, зарождение философии исторически совпадает с возникновением зачатков научного знания, с формированием потребности в теоретическом исследовании. Философия собственно и сложилась как первая историческая форма теоретического знания. Первоначально философия отвечала на вопросы, которые были уже поставлены мифологией и религией. Однако способ решения этих вопросов у нее уже был иным, он основывался на теоретическом, согласующемся с логикой и практикой, анализе этих вопросов.
Первые мыслители античного мира стремились главным образом понять происхождение многообразных природных явлений. Но уже в то время начинается размежевание между отдельными областями зародившегося знания. Выделяются математика, медицина, астрономия и т.д. Наряду с ограничением круга проблем, которыми занималась философия, происходило также развитие, углубление, обогащение собственно философских представлений, возникали различные философские теории и направления. Формировались такие философские дисциплины, как онтология – учение о бытии, или о сущности всего существующего; гносеология – теория познания; логика – наука о формах правильного, т.е. связного, последовательного, доказательного мышления; философия истории; этика; эстетика.
Начиная с эпохи Возрождения и особенно в XVII – XVIII веков процесс размежевания между философией и специальными науками совершается несколько ускоренными темпами. Механика, физика, а затем химия, биология, юриспруденция, политическая экономия становятся самостоятельными отраслями научного познания. Это прогрессирующее разделение труда в сфере научного знания качественно изменяет роль и место философии в системе наук, ее взаимоотношения с частными науками. Философия уже не занимается решением специальных проблем механики, физики, астрономии, химии, биологии, права и т.д., а обретает свой круг проблем. Она исследует предельно общие характеристики как самого человека и условий его жизни, так и того мира, в котором он живет.
В предмет философии входит всеобщее в материальном бытии и всеобщее, характеризующее целостное бытие человека. Но предмет философии в еще большей степени отличен от предмета частных наук, изучающих материальное бытие и человека, тем, что он представляет особое отношение человека к миру, мира к человеку.
Философия - это знание о мире и об отношении человека к этому миру. На всеобщее в системе "мир - человек", составляющее предмет философского познания, и спроецированы проблемы философии. Они сами всеобщи, предельны - предельны для бытия человека, для его общей программы деятельности, для всей человеческой культуры. Проблемы философского мировоззрения охватывают мир в целом, жизнь человека в целом, отношение человека к миру в целом. Более широких проблем, чем мировоззренческие (по их значимости для деятельности человека), не бывает.
Философские проблемы, непосредственно связанные с коренными вопросами человеческого бытия, носят инвариантный и вечный характер и, более того, зачастую предлагаются "вечные и неизменные" решения этих проблем. Однако как все живое получает развитие в непрерывном процессе самообновления своих основных форм, так и "вечные" философские проблемы обретают свою жизнь в постоянном воспроизведении их решений на основе новых достижений реального познания и преобразований в общественной жизни человека.
Основным способом решения философских проблем является теоретическое мышление, опирающееся на совокупный опыт человека, на достижения всех наук и культуры в целом.
Целостность, системность предмета философии обусловливает ее сложноорганизованную, многоуровневую, полиаспектную структуру, которую можно представить следующим образом:
| Философские науки | Предмет изучения | Подфункции | Аспект основного вопроса философии | |
| Онтология | Объективная реальность | Онтологическая | Как возможен человек с его сознанием в этом мире? | |
| Социальная философия | Субъект (общество) | Социологическая | Как соотносятся общественное сознание и общественное бытие? | |
| Философская антропология | Субъект (человек) | Гуманитарная | Как соотносятся индивидуальное сознание и бытие природы и общества? | |
| Гносеология | Познавательное отношение | Гносеологическая | Как возможно адекватное познание? | |
| Праксеология | Преобразование | Праксеологическая | Как возможно эффективное преобразование мира? | |
| Этика | Общение | Этическая | Как возможно нравственное общение? | |
| Аксиология | Ценностно-ориентационная деятельность | Аксиологическая | Как возможна реализация ценностей, ключевых жизненных смыслов человека? | |
| Эстетика | Эстетическое освоение | Эстетическая | Как возможна деятельность по законам красоты? |
В различных философских системах указанные дисциплины в разной степени выражены, по-разному связаны друг с другом, приобретают разное содержание и направленность.
Что касается методов, с помощью которых философия изучает свой предмет, то они сводятся к средствам получения знания. Вопрос о методе философского познания – это и вопрос о самой возможности решать философские проблемы научно.
Как известно, проблема метода философского познания возникла в Новое время, когда была осознана неэффективность применения специально-научных методов к решению традиционных философских проблем. "До сих пор, - писал Гегель, - философия еще не нашла своего метода. Она смотрит с завистью на систему построения математики, заимствуя у нее ее метод или методы тех наук, которые представляли собой лишь смешение исходя из опыта положений... или выходили из затруднения тем, что просто отбрасывали этот метод". Поиски философского метода во второй половине XIX века происходили в форме требования отказа философии от традиционных мировоззренческих проблем. Это была реакция на реальные противоречия философского познания при абстрагировании от социально-практической природы его основания. Действительная задача заключалась в осознании связи метода философского познания с его социальным назначением.
Безотносительно к конкретно-исторической форме проявления философского метода и его осознания общим для него является то, что он представляет собой особую теоретическую деятельность по обобщению и осмыслению всего наличного опыта познания и практики. Это то, что называется философской рефлексией, конкретно-историческое содержание которой определяется уровнем развития общественно исторической практики. Исторически сложившимися формами философской рефлексии является диалектика и метафизика, которые в своем конкретном историческом содержании определяют методологическую направленность философского знания.
§ 5. Место философии в общей системе знаний и жизни человека и общества.
Философия – это такая система понимания и объяснения мира и места человека в нем, которая опирается на науку, конкретизируется и развивается вместе с наукой, и сама оказывает активное влияние на развитие науки.
Вокруг проблемы научности философии до сих пор продолжаются споры. Широкое распространение получили следующие точки зрения.
1) Философия – это наука о всеобщих законах природы, общества, познания, или: философия – это наука о методах и формах познания, то есть методология науки;
2) Философия – это не наука, это мировоззрение (определенный тип мировоззрения, отличный, например, от религиозного и мифологического);
3) Философия – это и наука, и мировоззрение, то есть философия выполняет в культуре, в духовной жизни общества функции науки и функции мировоззрения.
Решить проблему соотношения философии и науки, определить роль философии в жизнедеятельности человека, в духовной культуре общества можно лишь в широком социально-историческом контексте, то есть не с точки зрения какой-то отдельной философской школы, а с точки зрения всей истории культуры и философии, через призму всей совокупности философских знаний, роли философии, ее влияния на развитие науки и познания.
Философия стремится к научному познанию мира, но в то же время она пытается максимально выразить интересы субъекта (классов). Философия как система идей о мире (в целом) вовлечена в классовом обществе в идеологию и политику. Следствием этого является, по мнению ученых, усиление конфронтации между отдельными философскими направлениями. Поскольку философия оказывается связанной с идеологией, постольку в ее содержании имеется идеологическая сторона, а философию можно считать относящейся (в данном аспекте) к идеологии.
В истории философии научность и идеологизм вытесняли друг друга, но это обстоятельство никаким образом не отменяло ни направленность философии на достижение истины, ни возможностей полного или частичного совпадения этой направленности с интересами социального субъекта. Однако философия не должна увлекаться идеологической ролью. "Как интегративный центр всех наук и как воплощение системного подхода ко всему человечеству, ко всей биосфере, философия должна быть общечеловеческой и отвечать интересам общества", - пишет академик Международной академии информатизации Р.Ф. Абдеев. Общечеловеческие позиции философии не исключают негативное отношение к вождям–диктаторам, социальному неравенству, эксплуатации, угнетению и политическому насилию.
Научную форму философии нельзя считать заведомо лучшей или единственно верной. В случае сведения философии только к науке возникают закономерные вопросы: "Был ли Л. Н. Толстой философом? Можно ли считать философом Ф. М. Достоевского?" Оба великих писателя поднимали и зачастую впервые ставили важнейшие философские проблемы. В содержание философского знания, да и в сам процесс философского познания включаются компоненты, специфичные для художественной литературы и искусства. Весьма значительную часть философского знания составляют эстетические представления. Создание философской картины мира предполагает наличие у ее творцов чувства красоты, гармонии, сопричастности к миру. Философская картина мира содержит в себе также и эстетическое отношение к миру. О родственности философии и искусства, об их взаимопроникновении свидетельствует творчество А. Камю, Н. Рериха, М. Чюрлениса, Р. Тагора, И.В. Гете.
Философская проблематика является важнейшей частью различных религиозных учений. Вместе с тем нельзя ставить знак равенства между философией и религией, поскольку последняя не сводится к философским размышлениям. Достаточно указать на обрядность как важнейший компонент любой религии.
Далеко не все поэты и писатели в своих произведениях обращались к философским проблемам, да и нет ни одного художественного произведения, целиком посвященного решению философских проблем. И тем не менее религия и художественная литература играли и играют огромную роль в философии. Переплетение литературы, искусства, философии и религии имело место на протяжении всей истории философии вплоть до наших дней.
Итак, функционируя в системе культуры общества, философия разрабатывает теоретические основы мировоззрения, аксиологические проблемы, логико-методологические основы науки. В условиях растущей дифференциации научного знания философия принимает самое активное участие в интеграционных процессах, в синтезе достижений отдельных наук в единую картину мира.
Социальная значимость философии как живой души культуры, квинтэссенции эпохи выражается в ее функциях. Познавательная функция философии состоит в том, что она, ориентируя человека на осмысление природы и сущности мира, природы и сущности самого человека, общей структуры мира, связей и законов его развития, обеспечивает приращение новых знаний о мире, человеке, связях и законах и оказывает влияние на каждую сферу деятельности человека. Это влияние проявляется в том, что философское знание приобретает значение всеобщего метода познания действительности, а также в том, что познание в любой сфере в конечном итоге представляет различные аспекты осознания отношения "человек - мир".
Мировоззренческая функция философии проявляется в том, что, вооружая людей знаниями о мире и человеке, о его месте в мире и возможностях его познания и преобразования, оказывает влияние на формирование жизненных установок, на осознание социальными субъектами целей и смысла жизни.
Методологическая функция философии заключается в том, что она дает для всех форм общественного сознания исходные, основополагающие принципы, применение которых определяет общую направленность подхода к осмыслению действительности, направленность познавательной и практической деятельности. Однако следует помнить, что универсальные принципы мышления, исследуемые философией, не определяют однозначно линию творческих поисков истины. Будучи универсальными, они являются необходимым условием решения разнообразных конкретных задач, но не подменяют собой специальных частнонаучных методов, а конкретизируются ими.
Таким образом, философия не только дает единое понимание происходящих в мире явлений, но и разрабатывает общий метод познания, который представляет собой совокупность взаимосвязанных принципов или требований, сформулированных на основе открываемых в действительности и в познании всеобщих законов и являющихся выводом из истории развития общественного познания.
Роль философии особенно возрастает на переломах истории в периоды революционных изменений, когда человек ставит перед собой, обществом вечные вопросы о своей сущности, о смысле жизни, перспективах социального прогресса.
Решение глобальных проблем современности требует неординарных решений, демократизма и мужества мышления, смелости анализа прошлого, настоящего, перспектив будущего. Без известной философской культуры решить конструктивно эти проблемы вряд ли возможно. Именно философское знание, которому присущи постоянный поиск, сомнение, критика, способствует формированию человека думающего, творческого, гуманистически деятельного.
Изучение философии - необходимое условие становления человека как активного субъекта социальной деятельности, созидателя мира, своего бытия, творца своего счастья.
Только постигнув свою социально-деятельную функцию, отдельный человек может осознать, кто он есть, какое место занимает в жизни общества, подняться до самосознания. Философия видит свое предназначение в культивировании потребности и способности быть человеком. "Как плодородное поле - писал Цицерон, - без возделывания не даст урожая, так и душа. А возделывание души – это и есть философия. Она выпалывает в душе пороки, приготовляет души к принятию посева и вверяет ей – сеет, так сказать, - только те семена, которые, вызрев, приносят обильный урожай".
В уникальное время перехода сознания человека, на следующий уровень развития, от состояний пятой Арийской расы, до шестой Золотой расы, многим из нас, дается шанс умереть и родится при жизни. Да бы познать секрет жизни, целостность мира . Таким даром жизнь наградила и Вашего покорного слугу . Я понял, секрет жизни состоит в том, чтобы “умереть до того как умрешь” и обнаружить, что смерти нет, понять единство и целостность мира. Девяносто девятый год, девятого месяца, в тридцать три года от рождения, случилась автомобильная авария, клиническая смерть, кома. Процесс выхода души из тела, попадание на "суд божий", лицезрение Всевышнего, возвращение назад в тело, с сохранением памяти о произошедшем путешествии. Смерть и Жизнь обновленной души в старом теле, потеря всего имеемого до аварии, пересмотр ценностей, жизнь с ноля. Наказание или дар это, потеря или обретение?
Не имею намерение повествовать о процессе смерти и рождении, об элементах путешествия в мир иной и последствиях. Могу только утверждать, наше представление о человеке, его жизни, смерти и рождении, о суде божьем, не соответствуют действительности. Сейчас имею намерение ответить на вопрос, чаще всего задаваемый близкими людьми.
"Ты видел Бога? Да видел. Тогда, как Он выглядит?"
Такая логичная постановка вопроса всегда ставила в тупик. Очень трудно объяснить невидимое, непознаваемое, безграничное, переменчивое, вечное. Раз видел, значит надо отвечать, ведь видел же! С чего начать? Чем заканчивать? После этого вопроса всегда чувствовал себя насекомым, который зарождается утром, живет день, оставляя потомство, и к вечеру погибает. Что он может знать о следующем дне, последующих месяцах? Что он может рассказать, об увиденной им зиме, другим комарам, живущим один день в году, вместе с ним.
Расскажу как смогу, ибо имею в этом потребность…
Выход Души из тела сопровождался невероятным чувством свободы и облегчения.
Первое чувство, ощущение дикого страха, от непривычного состояния, от неизвестности, непонимания. Страх и растерянность. Страх, это - то единственное, знакомое, родное, что осталось в моей душе, на момент перехода за завесу между мирами. От встреч, с сущностями того измерения и слияния с другими энергиями, страха становилось все меньше и меньше. Более того, место страха заполнялось животворящей любовью ко всему . Приходило понимание того, что страх и есть сама смерть. С притоком энергии любви появлялось понимание себя и вечности, стремление, страсть к жизни. Любовь и есть вечная жизнь.
Хочу отметить, по ту сторону целостногомира, моя свободная воля не нарушалась, исполнялось любое мое желание, любая мысль. Первым делом, увидел себя в этом воплощении и одномоментно понял все, о себе и своей жизни. Далее увидел и понял все, о своих всех воплощениях, задачах разрешенных и неразрешенных. После этого, пришло видение образа и понимание развития человечества, по ступеням эволюции. Я был везде, во всем, внутри была одна единая любовь, я и был любовью. Я видел себя, чувствовал то, что чувствовало Я Все. Я был с наружи, наблюдал со стороны, и в то же время, тот же я, был во всем. Моё сознание стало единым со всем сущим миром, я познал четко неделимость и целостность мира .
Видел бесконечное пространство белозолотого света, со сверкающими искрами огня, с радиацией неземных цветов. Видел поле плазменного огня и одновременно был сам этим полем. Из белозлатого света, сверкающего золотыми искрами, появлялись разные формы красивых минералов, цветов, растений, животных, ландшафтов, людей. Появлялись знакомые мне лица, знакомые картины и жизненные ситуации. Все многообразие появлялось из зажигающих искр, которые загорались и потухали, тут же появлялись в другом месте. Они собирались вместе с подобными себе, создавая акты пьес жизни, или затухали, как нереализованные возможности, что бы вновь возгореться, в другом времени и пространстве. Непознаваемое ничто, из которого появляется все сущее, которое было когда то, есть сейчас и возможно будет завтра. Вечное поле вероятных потенциальных возможностей.
Это сравнимо с потоком раскаленной лавы, на поверхности которой постоянно образовывались меняющиеся формы. Объекты поглощались обратно и снова появлялись, в более качественном состоянии. Я видел, как из семени рождалось дерево, как из дерева делался строительный материал и с того же дерева уже появлялся храм. Видел, как из луча света образуется капля, минерал угля, и он становится бриллиантом. С наслаждением наблюдал, каким станет в скором времени человек. Не возможно было оторвать взгляд от божественного акта творения , не возможно, передать цвета и краски, чувства величия и любви, не возможно, повествовать о величии жизни вечной, матрицей слова.
Меня озарило, это и есть Всевышний Творец. Я наблюдаю за Ним и нахожусь в Нем. Любая моя мысль возгорается из искры в форму и растворяется, при прекращении думы о ней. Понял, Это и есть Бог, с великой любовью ко мне, становящийся всем, о чем я думаю. Я искра, Его Замысла Огненного, относительно меня. Я и Бог Одно. И все же мной послана мысль, покажись Отец, как ты выглядишь, на самом деле? Смешно, правда? И тут же, из искр появились образы родных мне мест, знакомых, друзей, родных и близких, любимые и ненавидимые. Только тут окончательно принято мною: Он все, Он во всем, все Он и все для меня, благодаря меня. Ничего личного в слове Я: - Меня-Нас-Его, Человека, Сына Божьего, Искры от Бога, Бога Человека. Все едино, одно и оно вечно целостно.
С глубокой древности люди пытались представить себе, как устроен мир в целом, откуда и как он возник, по каким законам развивается, каким он будет в далеком будущем. Картина мира - ϶ᴛᴏ теоретическая модель Вселенной, совокупность ответов на фундаментальные вопросы бытия.
Вселенная (реальность, действительность) - ϶ᴛᴏ весь мир, безграничный во времени и пространстве и бесконечно разнообразный. Вселенная содержит бесконечное множество тел, многие из которых по размерам превосходят Землю в миллионы раз. Наука признает объективное существование Вселенной. Это значит, что она существует независимо от сознания человека, ее познающего.
Один из сложнейших вопросов истории человеческой мысли – Имеет ли Вселенная начало? На данный вопрос в истории человеческой мысли сложилось два ответа:
1) Да, у Вселенной было начало, она возникла или была создана. Многие говорят о сотворении мира богом. Платон считал, что мир создан из предсуществовавшей материи. Среди научных теорий самой распространенной является теория Большого взрыва.
2) Нет, Вселенная не имела начала, она вечна. В космогонии древних индусов говорится, что мир проходит через бесконечное число повторяющихся циклов (дней и ночей Вселенной). Аристотель считал, что Земля всегда была центром вечного мира. Научная теория Стационарной Вселенной объясняет вечное существование материи для поддержания постоянной плотности Вселенной.
В связи с вопросом о начале Вселенной в философии встает вопрос –
Что лежит в базе Вселенной? Другие, не менее важные вопросы - ϶ᴛᴏ вопрос о происхождении жизни, о происхождении человека на Земле и о его месте в мире.
На эти вопросы можно выделить две самые общие и кардинально противоположные позиции ответов: материализм и идеализм (теизм).
1. Материализм считает, что в базе Вселенной лежит вещество, материя; не существует ничего кроме материи; материя постоянно развивается и обладает способностью к самоорганизации; мир возник в результате процесса эволюции, согласно которому происходит изменение и развитие во Вселенной от простого к сложному, от несовершенного к совершенному; человек - ϶ᴛᴏ сугубо материальное существо, лишенное какой-либо сверхъестественной сущности; моральные и нравственные принципы у человека возникают в результате социального взаимодействия с другими людьми в обществе.
К философам-материалистам можно отнести Фалеса, Демокрита͵ Б.Спинозу, П.Гольбаха, Ф.Энгельса и других.
2. Идеализм (теизм в данном случае) считает, что в базе Вселенной лежит несотворенный творческий Разум (Бог), которой заложил законы и цели развития Вселенной; Вселенная существует как выражение Его сознания и воплощения Его воли; устройство биологических объектов свидетельствует о том, что они являются сложнейшими системами переработки информации и сами насыщены информацией, что предполагает наличие разумного источника; человек создан Богом, своим сознанием человек обязан божественному Разуму (Логосу), от которого он происходит; нравственные правила вытекают из ʼʼзаконов Божьихʼʼ, они вложены в человека Творцом; сущность человека – в его сверхъестественных, духовных качествах (в душе, в Духе, что после смерти физического тела не умирает); цель человека – служить Богу и развивать в себе богоподобную сущность, истинную духовность.
К философам-идеалистам можно отнести Платона, Дж.Беркли, В.Ф.Гегеля и других.
Данные группы ответов на мировоззренческие вопросы выражают крайние, противоположные позиции. Часто в представлениях философов они не выражаются именно таким резким образом, но имеют смешанный характер.
В заключении можно сказать, что в различные исторические эпохи представление человека об устройстве Вселенной менялось. Мир в целом – непостижим, загадочен, доступен лишь рациональному, а не эмпирическому постижению. При этом, начиная с глубокой древности, человека не перестает восхищать гармония, упорядоченность, согласованность и соразмерность мироздания.
Философское осмысление мира - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Философское осмысление мира" 2017, 2018.
Конечно, философию «уважают» далеко не все люди. Многим она представляется самой непонятной и неприятной из всех дисциплин. Восклицание «Хватит философствовать!» можно услышать повсеместно. Если бы при этом люди всегда знали, что им делать!
Как правило, начинают разбираться по ходу дела. Сталкиваясь с трудностями понимания происходящего, люди либо стараются как-то оградить себя от возникших препятствий, либо пытаются их не замечать. Методом проб и ошибок, растрачивая огромные ресурсы, люди все же часто добиваются поставленных перед собой целей. При этом предпочитая умалчивать, что «по ходу пьесы» эти цели неоднократно корректировались в сторону их упрощения.
При всей народной нелюбви к философии, самих философов, как правило, не трогают. Мало кто понимает, что именно философы задают все правила «игры», являются идеологами всех замысловатых проектов. А сами философы, обладая прекрасным инстинктом самосохранения, никогда не афишируют свою ключевую роль во всех политических и социальных экспериментах. На первые роли они всегда выдвигают очередного властолюбивого функционера, которому и придется отвечать за все последствия изобретенных философами ментальных конструкций.
Может ли человек совсем обойтись без философии? На этот ответ имеется однозначный ответ – нет. Без философствования невозможно сформулировать цели, выработать адекватные методы их реализации. Только переход к абстракции дает возможность понять закономерности окружающего нас мира. Фантазирование двигает вперед цивилизацию, способствует развитию технологий.
Хотя «вранье» философии очевидно, другого способа как-то сориентироваться в многообразии явлений Природы у нас нет. Приходится выдумывать всякие невероятные объяснения, зачем идет снег, отчего планеты вращаются, почему дует ветер. Мы строим модели, которые для нас «работают», и в этом огромная заслуга философии.
Переходя к абстракциям, мы рассчитываем отыскать фундаментальные сущности, которые лежат в основе конкретных явлений. То есть, отвлекаясь от уникальных деталей, мы оставляем лишь общие для всех конкретных явлений свойства. Так мы приходим к понятиям пространства и времени, процессов, объектов и отношений. Далее мы на их основе пытаемся строить модели, при помощи которых можно было бы объяснить суть происходящего.
Данная методология оправдывает себя при построении технических систем. Но работу интеллектуальных (живых) систем с ее помощью объяснить нельзя.
Каждый раз, абстрагируясь от деталей, мы теряем идею (план, алгоритм), на основе которой эти детали смогли появиться. Действительно, не имея плана строительства, из частей не построишь целое – разве что это может произойти совершенно случайно.
Понимая, что просто набора фундаментальных элементов будет недостаточно, мы наделили каждый элемент некой функциональностью так, чтобы элемент как бы сам распознавал, с чем и как он может стыковаться. Казалось бы, неопределенности стало меньше, и нам удалось начать строить еще более сложные технические системы, но принципы работы живых систем все же оставались для нас загадкой.
Тогда мы стали пристально рассматривать под микроскопом ДНК, посчитав, что именно там заложен некий «магический» код, который управляет живым организмом. Ученые заявили, что расшифровав этот код, мы, наконец, сможем постичь многие тайны живой Природы. Однако философы заметили – даже если код ДНК и будет расшифрован, все равно останется вопрос, откуда он взялся, кто его придумал. Так мы все снова и снова возвращаемся к идее Божественного начала.
Атомы, молекулы, ДНК – для нас это всего лишь элементы конструктора. Методом проб и ошибок мы научились собирать из них работающие конструкции. Мы серийно производим роботов, и они выполняют комплексные операции. Компьютеры уже давно управляют всеми сложными технологическими процессами. Рано или поздно, мы создадим технологии сборки биологических организмов. Но когда мы научимся механически собирать мыслящее существо, – а это не за горами – у нас все равно не будет ответа на вопрос, откуда у него берутся мысли и идеи.
Конструируя новую действительность, мы неизменно пользуемся данной нам от Природы способностью «видеть» за элементами конструкции целое. Свое целостное видение мы объяснить не можем. Чувствуя, что оно вряд ли как-то связано с логическим или математическим мышлением, мы выдумали концепцию системности. Она также ничего не объясняет, но системный подход – это все же ближе к пониманию целостности, чем математика и логика.
Композиция частей системы образует новую конфигурацию. Новое качество системы, ее «остаток», состоит в свойствах образованной конфигурации. Существует множество композиционных возможностей. Среди них – взаимодействия, пространственно-временные ограничения, алгоритмы. Идея в системном подходе выражается целью, или целенаправленностью. Откуда берется цель, никак не комментируется. Но при этом считается, что именно цель обеспечивает целостность системы. Таким образом, системный подход – это не более чем декларация наших намерений разобраться с тем, что такое целостность.
А теперь посмотрим, что же думают о целостности различные философы.
Целостность принято понимать как завершенность, тотальность, цельность и собственная закономерность вещи. На рубеже XIX и XX вв. стали употреблять это понятие для того, чтобы рассматривать все вещи прежде всего в их первоначально цельной взаимосвязи, в их структуре и, таким образом, отдать справедливость тому факту, что указание свойств составных частей никогда не сможет объяснить общего состояния или общего действия вещи; ибо отдельное, «часть» может быть понята только вне целого, а целое, как учил еще Аристотель, больше суммы своих частей. Целое не «составлено» из частей, в нем только различаются части, в каждой из которых действует целое.
Целостность есть обобщенная характеристика объектов, обладающих сложной внутренней структурой (например, общество, личность, биологическая популяция, клетка и т.д.). Понятие «целостность» выражает интегрированность, самодостаточность, автономность этих объектов, их противопоставленность окружению, связанную с их внутренней активностью; оно характеризует их качественное своеобразие, обусловленное присущими им специфическими закономерностями функционирования и развития. Иногда целостностью называют и сам объект, обладающий такими свойствами, - в этом случае понятие «целостность» употребляется как синоним понятия «целое». Указанные характеристики следует понимать не в абсолютном, а в относительном смысле, поскольку сам объект обладает множеством связей со средой, существует лишь в единстве с ней; кроме того, представления о целостности какого-либо объекта исторически преходящи, обусловлены предшествующим развитием научного познания данного объекта. Так, в биологии представление о целостности отдельного организма в некоторых отношениях оказывается недостаточным, вследствие чего вводится в рассмотрение такая целостность, как биоценоз. Методологическое значение представления о целостности состоит в указании на необходимость выявления внутренней детерминации свойств целостного объекта и на недостаточность объяснения специфики объекта извне (исходя, например, из условий окружающей среды).
В древнегреческой философии проблема целостности была поставлена в рамках соотношения единого и многого. «...Беспредельное множество отдельных вещей и (свойств), содержащихся в них, – утверждает Платон, – неизбежно делает также беспредельной и бессмысленной твою мысль...» (Платон. Филеб). Чтобы сделать мышление возможным, многое необходимо понять через его приобщение к единому. Для каждого множества вещей, обозначаемых одним именем, обычно устанавливается только один определенный вид, рассуждает Платон. Например, кроватей и столов на свете множество, но идей этих предметов только одна-две для кровати и одна для стола. Мастер изготовляет ту или иную вещь, всматриваясь в ее идею, но никто из мастеров не создает самое идею (Платон. Государство). Множественность вещей в мире обнаруживает свою целостность только в идее. Аналогичные проблемы стоят и перед Аристотелем: «...если ничего не существует помимо единичных вещей, – а таких вещей бесчисленное множество, – то как возможно достичь знания об этом бесчисленном множестве?» (Аристотель. Метафизика). Целостность – некоторая форма; всякая вещь неделима по отношению к самой себе, а это и значит быть целостным, иметь форму. Материя есть нечто определенное только благодаря форме.
Идея у Платона и форма у Аристотеля – нечто целостное, приобщение к чему делает возможным знание вещей. И идея, и форма выходят за пределы чувственного восприятия. В неоплатонизме иерархию бытия возглавляет сверхсущее единое, приобщение к которому дает целостное восприятие мира.
Начиная с Августина, мир идей неоплатонизма преобразуется и становится личностным Богом, в котором для всей средневековой философии заключен источник единства и целостности мира. Фома Аквинский в своей философии опирается прежде всего не на Платона и неоплатоников, а на Аристотеля. Бог – единство, упорядочивающее множество, Он не просто объект созерцания, отстраненный от всякой множественности мира. Осуществляется приобщение многого в мире к единому, целостному Богу. В философии Николая Кузанского появляются черты, которые свидетельствуют о грядущем в Новое время перемещении источника целостности в мир природы. В мышлении вводимого им понятия ума он допускает присутствие того, чего не было ни в ощущении, ни в рассудке, а именно, первообразов вещей, исходных идей. Другими словами, человеческий разум осваивает в конечном идею бесконечного. Бог как неиное (т.е. воплощающее само себя, причина самого себя) сосредоточивает в себе все многообразие мира, при этом все вещи (во всем их разнообразии) становятся тождественными, во вневременной и внепространственной точке начала бытия. Неиное «просвечивает» в познаваемом ином, подобно тому как чувственно невидимый свет солнца по-разному в разных облаках отражается видимым образом в видимых цветах радуги. Целостность начинает обнаруживаться в конкретном предмете множественного мира.
Вся философия Нового времени есть логика познающего разума. Она строится (в «Рассуждении о методе» Декарта, в «Этике» Спинозы, в «Критиках» Канта, в «Науке логики» Гегеля) одновременно как бы изнутри науки в форме научно-теоретического знания и вместе с тем как обоснование этой формы в точке начала теоретического знания. Кант пишет: «То, что мы называем наукой, возникает не технически ввиду сходства многообразного или случайного применения знания in concreto к всевозможным внешним целям, а архитектонически ввиду сродства и происхождения из одной высшей и внутренней цели, которая единственно и делает возможным целое, и схема науки должна содержать в себе очертание (monogramma) и деление целого на части (Glieder) согласно идее, т.е. a priori, точно и согласно принципам отличая это целое от всех других систем (Кант). Если наука как деятельность ученого-естествоиспытателя расчленяет природу, изучает ее по частям, то философия Нового времени в качестве наукоучения постигает природу как нечто целое и неделимое. И сама наука понимается как целостная структура готового знания, в которой фиксируется историческое превращение эмпирических, бессистемных, случайных знаний. В идеях разума Канта «вещь в себе» определяется (или переопределяется) как предмет возможного опыта, предмет познания, а предмет познания понимается как целостный, неделимый, внеположный познанию предмет, выходящий за пределы опыта. По Канту, становление научного эксперимента является исходным пунктом для понимания развития научно-теоретического мышления в целом. Эксперимент «чистого разума» Канта актуализировал радикальную несводимость предмета познания как целостного к мысли, вырабатывал схематизм преобразования предмета «в себе» в предмет «для нас», предмета как силы в предмет как действие.
У Гегеля понятие целостности содержится в идее о всеобщем: всеобщее можно понять, если его одновременно представить как расчлененно всеобщее, как бесконечное подразделение (через моменты развертывания абсолютного знания) и как целостно всеобщее, которое обще всем своим моментам, есть их снятость. Бытием обладает и отдельная вещь как отдельный момент целого, и целое, последовательно развернутое в своих моментах. «Логика сотворенная» (содержательно-дедуктивное, расчлененное на моменты движение понятия) воспроизводит логику «творящую» (логику вневременного, целостного Абсолютного духа). В системе Спинозы мы тоже видим похожий логический ход при определении всеобщего по отношению к самому себе: природа определяется у Спинозы по отношению к самой себе (causa sui), но за счет двух различных определений – природа как Natura naturans (природа творящая, целостная, нерасчлененная, вечная) и та же природа как Natura Naturata (природа сотворенная, расчлененная, развертывающаяся во времени). Для логики Нового времени характерен взаимный переход между всеобщецелостным и индивидуально-особенным. У Гегеля развертывание логической культуры есть ее переход из безличной формы всеобщей целостности в личностную форму культуры индивида. В соответствии с логикой Нового времени целостность транслируется человеком, используется как орудие. Сила действия человека на вещи не в его индивидуальности, а в его умении применять всеобщую силу целостного общественного субъекта, в его способности быть точкой приложения и опоры некоего всеобщего целостного объективного движения. И деятельность индивида тем успешнее, чем меньше своего, личностного я он в эту деятельность вносит.
В XX в. происходят радикальные сдвиги в познании природы, прежде всего в квантовой механике. По мнению Гейзенберга, «...пришлось вообще отказаться от объективного – в ньютоновском смысле – описания природы...» (Гейзенберг В. Шаги за горизонт). Уже нельзя говорить о природе как таковой (проблема прибор–объект), и теория должна соответствовать не только природе, но и другим теориям (принцип соответствия, принцип дополнительности); картезианское различение res cogitans и res extensa уже не может служить отправной точкой в понимании современной науки. Если природа перестает противостоять человеку как предмет познания, независимый от человека, как некоторая вещь в себе, то она и не является, как это было в Новое время, основой целостности. Идея целостности в XX в. базируется на ином понимании предмета познания (как обладающего субъектными характеристиками), теоретичности знания (как системы, включающей в себя и процессы получения знания), индивида (как личности), факта (как события), времени (не как линейного, а скорее как топологического). История науки предстает не как линейный ряд развития, а как отдельные, особенные события, фокусирующие в себе и прошлое, и будущее, и настоящее, а также и логические, и социальные, и экономические составляющие этого события. Преобладающими становятся не процедуры обобщения и выведения общих законов, которые не приводили к целостности, хотя и доминировали в естествознании и истории Нового времени, а через общение между отдельными элементами плюралистического мира, что формирует целостность культуры определенной исторической эпохи, сообщества людей на базе общей религии, общей научной парадигмы или любой другой совокупности разделяемых всеми членами сообщества интересов. Из сферы абстрактной всеобщности целостность перемещается в конкретную особенность события.
Большое место проблема целостности занимает в системных исследованиях и системном анализе.
Системность – объяснительный принцип научного познания, требующий исследовать явления в их зависимости от внутренне связанного целого, которое они образуют, приобретая благодаря этому присущие целому новые свойства.
За видимой простотой афоризма, гласящего, что «целое больше своих частей», скрыт широкий спектр вопросов, как философских, так и конкретно-научных. Ответы на них побуждают выяснить, по каким критериям и на каких началах из великого множества явлений обособляется особая категория объектов, приобретающих значение и характер системных.
Выделяют так называемые «суммативные» и «интегративные» системы. К суммативным системам относят такие совокупности элементов, свойства которых почти целиком исчерпываются свойствами входящих в них элементов и которые лишь количественно превосходят свои элементы, не отличаясь от них качественно. Вхождение какого-либо элемента в такую совокупность ничего или почти ничего ему не добавляет, связи между элементами в таких системах являются чисто внешними и случайными.
Интегративные системы можно назвать органично целым. Такие целокупности предметов отличаются следующими особенностями: 1) они приобретают некоторые новые свойства по сравнению с входящими в них предметами, т.е. свойства, принадлежащие именно совокупности как целому, а не ее отдельным частям; 2) связи между их элементами имеют законосообразный характер; 3) они придают своим элементам такие свойства, которыми элементы не обладают вне системы. Именно такие системы представляют собой подлинные целостности, а их элементы являются их подлинными частями.
Когда мы строим модель того или иного явления, мы пользуемся достаточно ограниченным набором типов элементов этой модели: объект (субстанция), свойство, отношение (связь), метод (операция, функция, процесс) и событие (тоже процесс).
Существительное «связь» и активный глагол «связывать» подразумевают наличие чего-то, что вступает во взаимодействие, а следовательно, существование реальных границ, индивидуализирующих и обособляющих эти субъекты.
Для установления связи необходимы контактирующие друг с другом различимые предметы или системы, обладающие границами (пусть даже проницаемыми и подвижными). Бессмысленно говорить о связи, если нет границ и некоторой степени обособленности. Хотя Вселенная может состоять из иерархий взаимосвязанных и перекрывающихся систем с неустойчивыми границами, все же у каждой системы такие опознавательные границы существуют, и они позволяют ей устанавливать связь с другими системами. Без этого Вселенная была бы одним огромным неструктурированным объемом – чем-то, напоминающим буддийское представление о Пустоте.
Чередование процессов объединения (синтеза) и разъединения (распада) во Вселенной указывает на то, что разделение и обособленность по меньшей мере столь же реальны, сколь и взаимосвязанность. Это означает, что мироздание имеет «швы».
Имея дело с целостностями, мы выделяем в них всевозможные элементы. У нас есть возможность выделять элементы, поскольку целостности неоднородны, или имеют определенное строение. Оформленная в человеке возможность выявлять части (элементы) предусматривает изначальную потенцию материи к дискретизации. К тому же все живые существа построены по одному принципу, и это также свидетельствует, что восприятие дискретности не есть фикция.
Само понятие «целостность» уже как бы предусматривает разделение на некоторые части. Мы не можем познать «вещь», не разделив ее на «части». Но разделив «вещь» на «части», мы потеряли целостность «вещи» и можем судить лишь о некотором ее подобии. Возврат от частей к целому происходит посредством введения отношений «часть – целое». Однако эти отношения не позволяют до конца реконструировать «целостность».
Совершенно некорректна экстраполяция человеческих свойств и качеств на Вселенную. Так, пространство и время, будучи порождением целостности, не могут быть распространены на нее (целостность). Нелепо, например, представлять себе, что мир находится в пространстве подобно тому, как в пространстве находится та или иная звезда. Упорядоченность мира означает упорядоченность его элементов, но это не значит, что мир как целое подчинен законам своего внутреннего строения.
«Высшее начало» – это то, чем мир, как целое, отличается от своих элементов. Нам не дано постигнуть это «начало». Наш удел – лишь констатировать наличие целостности и строить о ее «устройстве» разные гипотезы.
Происхождение мира мы обычно рассматриваем с точки зрения преобразования гомогенной однородной целостности в дифференцированную разнородную множественность. Т.е. полагаем изначально, что мир до того как «начал быть» уже существовал, но в виде некой первоматерии или субстанции.
Рассматривая образование мира как бесконечную дифференциацию этой единой первоматерии, мы в результате получили, что образуются два противоположных мира: мир субъектов и мир объектов. За процессами дифференциации в соответствии с принципами самоорганизации материи следуют процессы интеграции. Поэтому мир субъектов и мир объектов снова возвращаются в исходную целостность, но в новом, качественно ином, виде: в нем сохраняется внутренняя дифференциальная структура. Таким образом, интеграционные процессы соответствуют процессам прогрессивной эволюции, при которой и появляется структурная организация мира, энтропия которой значительно ниже, чем у исходной целостности.
В своих рассуждениях о целостности мы неизменно используем понятия «содержание» и «форма».
Содержание – это вся совокупность элементов и процессов, образующих данный предмет или явление. Форма – это структура, организация содержания, причем она не является чем-то внешним по отношению к содержанию, а внутренне ему присуща. Форма – это способ существования содержания, определенное соотношение элементов и процессов во времени и пространстве, устойчивые связи между ними. Форма – это целостность, изменение свойств части которой ведет к изменению свойства целого. Свойство формы не является суммой образующих ее частей, а представляет собой новое качество.
«Элементарные» частицы и процессы, связанные с их движением, образуют содержание атома химического элемента. Организация этих частиц, порядок их размещения в атоме составляют его форму. Содержанием живого организма являются процессы обмена веществ, раздражимости, сокращаемости и другие, а также органы, ткани, клетки, в которых эти процессы протекают. Порядок протекания жизненных процессов в организме, структура его органов и тканей представляют собой форму живого организма. Содержание и форма присущи и общественным явлениям. Так, производительные силы (прежде всего орудия производства и люди, управляющие этими орудиями) составляют содержание исторически определенного способа производства. Производственные отношения (взаимная связь людей в процессе производства, основанная на их отношении к этим орудиям) составляют его форму. Диалектический материализм исходит из единства содержания и формы, их неотделимости друг от друга. Как форма, так и содержание внутренне присущи данному предмету и поэтому не могут быть отделены друг от друга. Нет содержания вообще, есть только оформленное, то есть имеющее определенную форму, содержание. Точно так же нет и чистой, бессодержательной формы. Форма всегда содержательна, она предполагает наличие определенного содержания, структурой, организацией которого является.
Понятие «целое» по своему объему уже понятия системы. Системами являются не только целостные, но и суммативные системы. В этом первое отличие «целого» от «системы». Второе: в понятии «целое» акцент делается на специфичности, на единстве системного образования, а в понятии «система» – на единстве в многообразии. Целое соотносимо с частью, а система – с элементами и структурой.
Понятие «часть» уже по своему объему, чем понятие «элемент». Категории части и целого выражают отношение между совокупностью предметов (или элементов отдельного объекта) и связью, которая объединяет эти предметы и приводит к появлению у совокупности новых (интегративных) свойств и закономерностей, не присущих предметам в их разобщенности. Благодаря этой связи образуется целое, по отношению к которому отдельные предметы выступают в качестве частей. Эти категории характеризуют также общее движение познания, которое обычно начинается с нерасчлененного представления о целом, затем переходит к анализу, расчленению целого на части и завершается воспроизведением объекта в мышлении в форме конкретного целого. Не только теоретически, но и на экспериментальном материале было показано, что в случае сложноорганизованных объектов целое не сводимо к сумме частей. Было раскрыто относительное несовершенство понимания проблемы формулы «целое больше суммы частей», поскольку она неявно исходит из предположения об аддитивности (суммарности, не образующей целостности) свойств целого: целостность является здесь неким остатком от вычитания суммы частей из целого. Решение проблемы состоит в том, что целое характеризуется новыми качествами и свойствами, не присущими отдельным частям (элементам), но возникающими в результате их взаимодействия в определенной системе связей. Эта особенность любого целостного образования, которую можно назвать свойством интегративности, позволяет понять и все остальные специфические черты целого. К этим чертам относятся: возникновение нового в процессе развития; появление новых типов целостности; возникновение новых структурных уровней и их иерархической соподчиненности; разделение целостных систем на неорганичные и органичные, основанное на том, что в неорганичной системе (атом, молекула и т.п.) свойства частей, хотя и отражают природу целого, но все же определяются главным образом внутренней природой частей, тогда как в органичной системе (например, биологические и социальные объекты) свойства частей целиком определяются свойствами целого. Логична постановка вопроса: что чему предшествует – целое частям или наоборот? В отношении части и целого, как показал еще Гегель, ни одна из сторон не может рассматриваться без другой. Целое без частей немыслимо; с другой стороны, часть вне целого – уже не часть, а становится иным объектом и приобретает специфичные для него свойства систем.
Целостность надо воспринимать как состояние предмета, явления, объекта, а системность характеризует взаимодействие элементов, частей целого и является характеристикой способа связи.
При интегративном взгляде на мир акцент смещается от субстанции и объекта к форме, паттерну и организации процесса, от бытия к становлению.
Рассматривая целостность, невозможно обойти стороной понятие «субстанция».
Субстанция (лат. substantia – сущность, нечто, лежащее в основе) – философское понятие для обозначения объективной реальности в аспекте внутреннего единства всех форм ее саморазвития. Субстанция неизменна в отличие от перманентно меняющихся свойств и состояний: она есть то, что существует в самой себе и благодаря самой себе. Первопричина происходящего. Как правило, именно субстанции приписывают свободу как возможность определять саму себя лишь посредством своих собственных оснований. То есть она не может и не должна иметь сторонней по отношению к себе действующей силы.
Монизм – философское учение, которое принимает за основу всего сущего одно начало, наличие всего одной субстанции. Противоположность монизма – дуализм, признающий два независимых начала (духа и материи), и плюрализм, исходящий из множественности начал.
Монизм (от греч. мonos – один, единственный) способ рассмотрения многообразия явлений мира в свете одного начала, единой основы («субстанции») всего существующего и построения теории в форме логически последовательного развития исходного положения. В философии существует три вида монизма:
- Идеализм, феноменализм, ментальный монизм утверждает, что единственной реальностью является идеальное, материальная действительность порождается активностью некоторых идеальных форм (человеческого сознания или Бога).
- Нейтральный монизм утверждает, что ментальное и материальное может быть сведено к некой третьей субстанции или энергии.
- Физикализм или материализм утверждает, что единственной реальностью является материальное; ментальное или духовное сводится к материальному.
Последовательной формой монизма является диалектический материализм, соединяющий принцип материального единства мира с принципом развития и доказывающий, что разнообразие явлений природы, общества и человеческого сознания представляет собой продукт развивающейся материи.
Два основных философских течения: материализм (материя первична, сознание вторично, бытие определяет сознание; это область естествознания) и идеализм (идея первична, материя вторична, сознание определяет бытие; это область эзотерики и теологии) являются двумя аспектами реальности, которую можно представить себе в виде кольца мироздания: бытие определяет сознание, а сознание определяет бытие. Таким образом обосновывается целостность.
Может ли материализм быть истинным? Может ли быть истинным, что вы и я суть лишь сложнейшие физические объекты? Одно распространенное недоразумение должно быть устранено сразу же. Когда люди впервые слышат о материализме, они часто говорят: нет, я не просто сложнейший физический объект, ибо я мыслю, воспринимаю, у меня есть эмоции и т.д. Но ссылка на тот факт, что люди мыслят, – не слишком убедительное возражение против материализма. Ни один материалист не будет или едва ли какой-либо материалист будет отрицать этого. Материалисты признают – как признали бы вы, я или кто-либо другой, – что у всех у нас есть мысли, восприятия, эмоции, ментальные образы. Материалист не отрицает того, что мы мыслим. Материалист говорит, что наши мысли имеют физический характер. Та полноценная ментальная жизнь, которая присуща каждому из нас, представляет собой, в соответствии с большинством современных вариантов материализма, серию физических событий, т.е. ряд электрохимических процессов в мозге. Материя способна мыслить. Вы, я и любой другой представляют собой мыслящую материю.
Когда материалист Плейс говорит, что сознание (consciousness) является процессом в мозге, он не имеет в виду, что наши мысли и переживания просто причинно обусловлены событиями в мозге. Он имеет в виду, что эти ментальные события как раз и есть те же самые события, что происходят в мозге. Каузальная корреляция между ментальным и физическим сама по себе еще недостаточна для истинности материализма, ибо и дуалист может с определенной вероятностью утверждать, что ментальные события причинно обусловлены физическими событиями, но вместе с тем придерживаться того взгляда, что эти ментальные события происходят в нематериальном сознании.
Насколько удовлетворительна версия Плейса теории тождества сознания и мозга? Если она истинна, то дуализм, безусловно, ложен. Но с идеализмом ее отношение несколько более амбивалентное. Материализм – это воззрение, согласно которому то, что на уровне здравого смысла считается ментальным, на самом деле является физическим. Идеализм же – это воззрение, согласно которому то, что на уровне здравого смысла считается физическим, на самом деле является ментальным. Таким образом, материалист полагает, что ментальное есть физическое, а идеалист полагает, что физическое есть ментальное. На первый взгляд эти позиции кажутся диаметрально противоположными. Но так ли это? Если ментальное есть физическое, не предполагает ли это, что физическое есть ментальное? Эта возможность – в равной степени приводящая в ужас и материалиста, и идеалиста – означает, что данные теории нуждаются в более тщательной формулировке, дабы взаимно не уничтожить друг друга. По иронии судьбы, материализм и идеализм могут оказаться, в сущности, одной и той же философией.
Другая же проблема такова. Предполагается, что теория тождества сознания и тела – это научная гипотеза. Это значит, что некоторое наблюдение, проведенное в рамках науки, станет ее эмпирическим подтверждением или опровержением. Но возможно ли это? Пройди наука еще тысячу или двадцать тысяч лет своего развития, какого рода эмпирическое наблюдение продемонстрировало бы тождественность сознания процессу в мозге? Может оказаться, что сознание отнюдь не относится к той разновидности вещей, для которых – логически – возможно наблюдение. А если это так, то может оказаться, что верификация или фальсификация теории тождества сознания и мозга даже в принципе невозможна. Это значит, что не только очень трудно установить, истинна ли данная теория, но что она может даже оказаться лишенной смысла, т.е. бессмысленной. Согласно логическим позитивистам, если нет возможности верифицировать или фальсифицировать то, что выражено определенным предложением, то такое предложение фактически лишено смысла. При подобной трактовке значения есть только два класса значимых предложений: с одной стороны, это эмпирические гипотезы, а с другой, – тавтологии, или предложения, истинные по определению. Для Плейса желательно, чтобы теория тождества сознания и мозга принадлежала к первой категории: он открыто заявляет, что не предлагает ее в качестве определения. Но предположим, что эта теория не является эмпирической гипотезой, ибо мы никогда не сможем эмпирически подтвердить или опровергнуть ее. В таком случае теория Плейса попадала бы лишь в злополучную среднюю категорию бессмысленных метафизических предложений.
Нельзя утверждать, что эти трудности невозможно преодолеть. Например, не исключена возможность, что будет изобретен способ проверить данную теорию. Но пока указанные возражения говорят о необходимости дальнейшей работы для того, чтобы эта теория получила вполне удовлетворительную формулировку.
Сегодня есть философы, которые считают материализм самопротиворечивой теорией сознания, поскольку он включает утверждение, что ментальное есть физическое. Однако быть ментальным отчасти заключается в том, чтобы не иметь физических свойств, а быть физическим отчасти заключается в том, чтобы не иметь ментальных свойств. Самопротиворечивость – логически достаточное условие квалификации утверждения как ложного, следовательно, материализм ложен.
Почему кто-то должен верить идеализму? Можно выделить два вида аргументов в пользу идеализма – один эмпирический, другой метафизический. Эмпирический аргумент сводится к тому, что мы узнаем о существовании физических вещей только благодаря тому, что воспринимаем их. Далее, помимо наших восприятий о существовании физических вещей нам ничего достоверного не известно. Наконец, возможно, непоследовательно и противоречиво предполагать, будто физические вещи существуют вообще независимо от наших восприятий. Метафизический аргумент развивается следующим образом. Наука и значительная часть эмпирического знания дают нам только частичное объяснение реальности. Это происходит потому, что наука и эмпирическое знание являются, в сущности, объективными или же подходят ко всему с позиции третьего лица. Они трактуют свой предмет как «другого». Ни наука, ни эмпирическое знание не способны предложить объяснение субъективности, в частности сознания, которое является субъективным, феноменом от первого лица. Кроме того, чисто объективные способы мышления не способны объяснить отношение между сознательными субъектами и воспринимаемыми ими объектами. Наука все рассматривает как физическое. Она не может объяснить сознание и локализацию сознающего субъекта во вселенной. Идеализм объясняет как раз то, что не может объяснить наука.
Наряду с материализмом и монизмом широкое распространение получил нейтральный монизм.
Нейтральный монизм – это философское учение о том, что вся реальность имеет единую природу (монизм), и что исходная реальность имеет ни физический, ни ментальный характер, а имеется некие первоэлемент, который затем распадается на то, что мы называем психическим или физическим.
«... я попытаюсь убедить вас, что материя не столь материальна, а разум не столь ментален, как это принято считать. Когда мы будем говорить о материи, будет казаться, что мы склоняемся к идеализму; когда мы будем говорить о разуме, будет впечатление, что мы склоняемся к материализму. Ни то ни другое не соответствует истине. Наш мир построен из того, что американские реалисты называют «нейтральными» сущностями, которые не обладают ни твердостью и неразрушимостью материи, ни соотнесенностью с объектами, которая, как полагают, характеризует разум».
(Бетран Рассел, «Словарь разума, материи и морали»)
Нейтральный монизм, в философии, является метафизическим воззрением, что психическое и физическое – это два способа организации или описания тех же самых элементов, которые сами по себе являются «нейтральными», то есть, ни физического, ни психического характера. Эта точка зрения отрицает, что психическое и физическое – две принципиально разные вещи. Скорее всего, с точки зрения нейтрального монизма, Вселенная состоит только из одного вида субстанции – в виде нейтральных элементов, которые сами по себе не являются ни психическими, ни физическими. Эти нейтральные элементы, возможно, имеют свойства цвета и формы, так же, как и мы воспринимаем эти свойства. Но, эти оформленные и наделенные цветом элементы не существуют в уме (рассматривается как существующая реальность, будь она дуалистической или физической); они существуют сами по себе.
Нейтральный монизм представляет собой одну из разновидностей двухаспектной теории. В соответствии с нейтральным монизмом, всё сущее состоит из одного вида (отсюда и монизм) первичного вещества, которое само по себе не является ни психическим, ни физическим, но способно проявлять различные психические и физические аспекты или атрибуты, которые являются двумя сторонами одной и той же базовой реальности в одной субстанции.
В современной терминологии, психическое включает в себя квалиа, внимание, чистого наблюдателя, а физическое – атомы, пространство, энергию, то есть мир объектов, как его описывает современнвя наука (но не материю, так как после того как материя и энергия были уравнены через Е = mc2, возникла большая разница между физической квантовой реальностью и идеей о неизменном субстрате реальности, каковым была для ученых XIX века материя.)
Монизм, то есть представление о том, что реальность имеет единую онтологическую природу, кажется самоочевидным, так как иначе мы должны были предположить, что есть два исходных типа реальности, а затем некий способ их взаимодействия. А поскольку оба эти типа принципиально разные, то непонятно, как они могут взаимодействовать, примером чего является классическая философская с ее проблемой связи сознания и тела. (А также бога и тварного мира и т.д.) Кроме того, способ взаимодействия типов реальностей должен был быть за пределами обоих типов реальности, но иметь власть над ними обоими, а значит, первые типа не первичны, а первично именно их взаимодействия.
Есть несколько видов монизма: материализм (все – материя), пантеизм (все – Бог), солипспизм (я – это все), платония (все – математика).
Нейтральный монизм требует изобретения некой дополнительной сущности, и в этом его кажущаяся ущербность. Основные попытки создания нейтрального монизма (а есть 17 типов возможных теорий нейтрального монизма, как утверждает энциклопедия) «крутились» вокруг того, чтобы признать в качестве базовых элементов реальности базовые элементы опыта, то есть квалиа, или атомы опыта (об этом писали Мах и Авенариус).
Очевидная проблема такого подхода в том, что атомы опыта не нейтральны, а являются типичной частью психических процессов человека. И, соответственно, их много, они разных типов, а кроме того, есть нечто помимо атомов опытов – то, что их связывает, а именно внимание, а также движение и течение времени. А также вопрос о том, почему красное – не зеленое, то есть вопрос о таблице соответствия между физическими состояниями мозга и типами субъективного опыта.
То есть квалиа много, и они не описывают все реальность, т.е. не могут быть единым началом. Монизма не получается, хотя виден его хвостик.
Можно в качестве единого начала предложить Бога. Если отвлечься от эмоционального заряда этой идеи и рассмотреть его как логическую функцию в рассуждениях, то здесь мы сталкиваемся с чем-то вроде машины доказательств из теоремы Лёба. Вкратце, теорема Лёба рассматривает на базе арифметики парадокс: «если данное утверждение истинно, то Санта Клаус существует». Если бы машина доказательств существовала, она могла бы доказать все – но это ничего не говорит нам о том, существует ли она.
В философии идея Бога выполняет функцию ответа на все вопросы, на которые мы не знаем ответа. (Данное утверждение отписывает структуру философского знания, а не ответ на вопрос о существовании или несуществовании Бога). То есть: в чем смысл жизни – Бог. Откуда взялся мир – Бог. Какова природа реальности – Бог. Есть ли жизнь после смерти – Бог. Почему идет дождь – Бог. Почему на меня упал кирпич – Бог. По определению, мы не можем описать, что такое Бог, и как он устроен, ведь он непознаваем, хотя при этом он является существом, обладающим личностью, намерением и памятью. Вопрос о том, каков объем его памяти, есть ли у него противоречивые намерения, какие алгоритмы он применяет для принятия решения – все эти вопросы по самому определению Бога неправомерны.
Вводя идею Бога, мы не получаем прироста информации, но при этом завязнем в эмоционально насыщенной сфере религиозной философии (отрицаешь Бога – значит, ты плохой парень).
И в сфере психического, и в физическом мире действует причинность. Причинность также связывает психические и физические процессы в актах восприятия и действия. Причинность вообще необходима для описания любого объекта, где есть более одного элемента или свойства. Можно сказать, что причинность – это все, а субстанция – ничто. То есть, если некий объект обладает субстанциональным свойством, которое он никак не может проявить, влияя на другие объекты, то это свойство нельзя признать существующим. За одним важным исключением: квалиа. (от лат. qualia (мн. ч.) – свойства, качества, quale (ед. ч.) – какого сорта или какого рода. Термин используется для обозначения сенсорных, чувствительных явлений любого рода. Введен американским философом К. И. Льюисом в 1929 г. Квалиа – это термин для обозначения самой обычной из возможных для нас вещи: того, как вещи выглядят для нас. Они могут быть определены как качества или ощущения, вроде, например, красноты или боли, и рассматриваются отдельно от их влияния на поведение, а также от любых физических условий, которые могли их вызвать. В более точных философских терминах, квалиа - это свойства чувственного опыта.) Во внешнем мире причинность эквивалентна физической энергии, которая может порождать любые частицы.
Итак, причинность не может описать качественную природу квалиа, и в силу этого не годится для первоначала, но она ближе к нему, чем абстрактная идея материи.
Если взять мир математических объектов – платонию, и пустить по его моделям живую струйку причинности, то мы получим нечто очень похожее на наблюдаемую реальность; за одним исключение – в ней не будет наблюдателя. Кроме того, причинность не абстрактна, а это всегда взаимодействие объектов А и Б с помощью тех или иных физических полей. Отметим, что причинность содержит в себе идею времени, так как результат не сразу возникает вслед за причиной. То есть мы имеем много разных причинностей, которые мы только описали одним общим словом. Здесь мы опять наступили на грабли лингвистического описания первопричины. Раньше это делали средневековые теологи, которые принимали свойства Бога (из его определения) за доказательства его существования: если Бог по определению всемогущий, то он может заставить себя существовать. То, что мы назвали нечто одним словом, еще не делает это нечто единым началом.
При этом нейтральное начало находится за пределами физического и психического, и нам не следует ожидать, что его легко обнаружить во внутреннем или внешнем опыте, или вообще хотя бы описать. Ведь это не информация.
Предположим, что такое начало есть, и попробуем его описать так, чтобы из него получалось все разнообразие физических и психических феноменов. Описать его, скорее, придется метафорически, так как это не объект (информация), о котором можно прочитать в книге, доказать как теорему, увидеть как красный цвет.
Нейтральный монизм, или двухаспектные теории сознания, имеет одно-единственное преимущество и один-единственный недостаток. Преимущество его состоит в том, что ему удается избегать недостатков материализма, дуализма и идеализма. Материалист склонен недооценивать реальность ментального, а идеалист склонен недооценивать реальность физического. Сторонники двухаспектной теории стараются отдать должное и ментальному, и физическому, не сталкиваясь с той метафизической трудностью, с которой сталкивается дуалист сознания и тела при объяснении каузального взаимодействия между двумя качественно разными субстанциями. А недостаток его состоит в том, что, как правило, не ясно, чем являются нейтральные сущности, постулируемые нейтральным монизмом.
В равной степени не ясно, свойствами чего, согласно двухаспектной теории, являются ментальные и физические свойства. И эти неясности, по крайней мере, столь же серьезны, как и неясности относительно понятий «сознание» и «материя» во всех других теориях. Однако Юм, вероятно, ответил бы, что нет ничего, что мы могли бы знать более непосредственно, чем наши собственные впечатления и что, если мы не способны знать, чем они являются, то мы вряд ли будем знать, чем являются сознания и физические объекты. Нейтральный монизм меняет на обратный наш обычный порядок приоритетов. Мы обычно считаем, что непосредственно знаем наше собственное сознание и внешние физические объекты, а затем возникают вопросы: являются и то, и другие реальными, и если это так, то каковы отношения между ними, можно ли одно свести к другому, и т.д. Нейтральный монизм обычно постулирует в качестве того, что мы наиболее непосредственно знаем содержание нашего опыта – например, наших восприятий звука, формы и цвета. Сознания же и физические объекты описываются в таком случае как интеллектуальные, или логические, конструкции из содержания опыта. Содержание же само по себе не является ни ментальным, ни физическим.
Независимо от того, обеспечивает ли любая из этих стратегий решение проблемы сознания и тела в пользу нейтрального монизма можно указать на некоторое его интуитивное правдоподобие. Вполне возможно, что большинство вещей, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, не являются или строго ментальными или физическими; вполне возможно, что некоторые из них являются одновременно и ментальными и физическими. Вероятно, классификация вещей на ментальные и физические не является ни взаимно исключающей, ни полностью исчерпывающей. В этом случае проблема сознания и тела могла бы быть результатом философского допущения о том, что все является либо ментальным, либо физическим, но не одновременно тем и другим.
Одной из разновидностей монизма является холизм. Каким образом можно охарактеризовать холистический научный метод? Греческое слово «холон» переводится как «цельность» или «целостность». Соответственно, холизм как учение базируется на непосредственной целостной взаимосвязи материального и духовного. Это теория о нераздельной взаимосвязи всего, что нас окружает, о постоянном обновлении и преобразовании всех видов живой материи в их неразрывном торжестве всеединства. Сегодня это учение пустило корни и в философии, и в психологии, и в медицине. Так или иначе, доктрина холизма продолжает оставаться актуальной для человечества даже спустя много сотен лет.
С точки зрения холизма, человек и Вселенная представляют собой единое целое. Будучи по своей природе микрокосмом, Вселенной в миниатюре, человек воплощает в собственном существовании элементы макрокосмического масштаба. «Знай, что ты – иное мироздание в миниатюре, и что в тебе – солнце, луна и все звёзды», – писал в древности философ Ориген. Разве не удивительно, что строение солнечной системы в точности повторяет строение атома? Возможно, это свидетельствует о глубинном сродстве всего окружающего нас бытия – начиная от микроорганизмов, и заканчивая планетами. Так или иначе, концепция целостности всего сущего – это ключевая концепция холизма.
В средневековье и в Возрождение холистический подход к науке стал одним из главных философских принципов того времени. И Гален, и Парацельс следовали в своих изысканиях теориям холистической медицины. Позднее, поборники эмпирического метода заклеймили холизм как антинаучное направление. Когда главенствующее место в науке занял эксперимент, холизм, не могущий доказать на экспериментальном уровне тезис о взаимосвязи человека и окружающего мира, на несколько столетий утратил свою связь с наукой.Лишь в начале XX века холизм был возрожден из пепла. Основоположником современного холизма стал южноафриканский ученый Ян Смэтс, в своей книге «Холизм и эволюция» утвердивший целостность как высшее философское понятие. По Смэтсу, носителем всех физических качеств того или иного материального объекта является нематериальное тонкое психоэнергетическое поле. Поля, порождаемые разными объектами, соприкасаются и взаимодействуют друг с другом, тесно кооперируются между собой. Электроны встраиваются в атомы, атомы образуют органические соединения, из которых рождаются растения и животные. Таким образом, вся эволюция живой природы основана на неотъемлемой нераздельности многообразия видов и форм, которые нас окружают.
Яну Смэтсу удалось восстановить в правах холизм как научное направление. Не отвергая материализм, Смэтс сумел примирить извечное противоборство физического и духовного, временного и вечного. Дальнейшее развитие холистический подход получил в связи с появлением направления нью-эйдж, когда вновь оказались востребованы знания, на протяжении долгого времени бывшие в забвении.
Сегодня холистическая медицина становится все более популярной. В первую очередь, по причине ее безопасности для здоровья. Парадоксально, но факт: в США существует статистика, по которой бездумное и бесконтрольное лечение препаратами традиционной медицины входит в тройку главных причин, приводящих к смерти больных. Холистическая медицина же абсолютно безвредна для организма: она апеллирует к практикам тысячелетней давности, базовым принципом которых является принцип «не навреди».
На сегодняшний день холистическая медицина представлена широким спектром течений. На данный момент это и акупунктура, и гомеопатия, и фитотерапия, и ароматерапия, и аюрведа, и остеопатия, и цигун. Последователи холистической медицины считают, что нельзя изолированно исследовать заболевания одного органа. Нужно смотреть на недуг шире, стоит отслеживать не только физиологическую подоплеку болезни, но и то, каким образом болезнь может быть связана с текущим душевным и духовным состоянием человека.
Вообще, в холистической медицине много внимания уделяется предшествующему травматическому опыту пациента и его ментальным установкам. Позитивный настрой может сам по себе активизировать иммунологический резерв организма, в то время как негативные мысли, депрессия могут спровоцировать падение иммунитета и в дальнейшем привести к торможению процессов выздоровления.
По мнению представителей холистической терапии, внутри человека постоянно происходит борьба – «хочу» и «надо», долга и желания, внутреннего родителя и внутреннего ребенка. Эта проблема раздвоенности часто чревата неврозами. Довольно часто многие из нас сталкивались с жутким ощущением разорванности, расколотости души. Холистическая психология ставит своей целью устранить эту раздробленность и снять противоречие между теми дуальными началами, для которых душа человека является бойцовской площадкой. Цель холистической психологии – примирить между собой эти начала и предложить им сотрудничество как альтернативу борьбе.
Холистическая психология и психотерапия ставят во главу угла интеграцию противоречащих друг другу чувств и переживаний. Лишь обретя гармонию с самим собой, человек может созреть для того, чтобы осознать единство с окружающим миром и понять, какую миссию здесь и сейчас он выполняет на Земле.
В холизме восприятие реальности как целостности отражается на структуре объяснений. Для холиста объяснить что-либо, значит показать, каким образом это изучаемый объект соотносится с другими элементами целостной системы. Части системы одновременно определяют целое и определяются им. Элемент системы всегда рассматривается во взаимосвязи в другими элементами и с системой в целом. Никакая часть системы не может быть интерпретирована или объяснена в отрыве от включающего ее целого. Взаимодействие частей и целого всегда происходит в динамике.
Холизм исходит из того, что качество целого всегда превосходит сумму качеств его частей, т.е. в целом присутствует некий «остаток», который существует вне качеств частей, может быть, даже существует до них. Это качество целого как такового обеспечивает единство предмета и влияет на качества отдельных частей. Соответственно познание реализуется как процесс познания частей на основании знания о целом. Такой подход, при всей его внешней привлекательности, также часто оказывался ошибочным, ибо приводил к мыслительному конструированию указанного «остатка», который и рассматривался как главная детерминанта системы. Но сам этот остаток часто оставался неопределенным, что приводило к спекулятивным объяснениям реальных процессов.
Главным недостатком холистической концепции, а именно, ее ключевой идеи наличия мира как единого, целого, неделимого на множества, является игнорирование необходимости объяснения структурированности мира, поскольку требования условия его основанности явно недостаточно. Единое есть образ основанности мира, а не его действительная основанность, образ его способности быть формируемым по данному принципу. Однако без связи со структурными свойствами этого «единого», дать адекватное определение невозможно.
Как видно, целостность, утверждение, что мир есть единое неделимое целое, не может быть обосновано монизмом. Поэтому могут возникнуть определенные сомнения в наличии фундаментальности целостности.
Так, иная схема мира отражает наблюдаемое фундаментальное свойство – локальную нетождественность, что требует образа многоуровневой среды, где каждый уровень есть событийное множество, характеризуемое параметром кванта действия, – дополняет понятие единого и более того, является попыткой рационального его определения. Мир имеет образ уравновешенной и неразрывной среды, но неразрывность в сочетании с локальной нетождественностью не означает единого целого, а, наоборот, предполагает многофазность состояния, наличия фазовых границ, его структурность прямо вытекает именно из уравновешенности и неразрывности отдельных уровней, исключая какие-либо межуровневые взаимодействия и глобальные эволюционные процессы. Только такое устройство гарантирует соответствие образа наблюдаемой структуре мира, его представление в качестве мира объектов. Мир структурирован по принципу ряда квантов действия многофазной среды, каждому из которых соответствует данный уровень структурного равновесия среды.
В научном подходе к такому глобальному философскому вопросу будем исходить из принципа: «Сущность является; явление существенно», как одного из следствий уровневого подхода. Сам принцип является концентрированным выражением того основополагающего факта, что у нас нет метода непосредственного познания мира объектов. Единственное, что доступно нам, так это регистрация физических событий, которые мы трактуем, как проявление сущности, и на основании которых мы создаем образ, представление о сущности познаваемого. Естественно, что этот образ будет являться функцией наших регистрационных, познавательных возможностей. В любом случае сам факт конечности времени существования человеческого сообщества, в том числе и его институтов, таких, как наука, заведомо предопределяет конечность событийного поля, доступного исследованию. Именно потому понимание сущности всегда было, есть и будет как неполным, так и исторически развивающимся. Содержание познанного есть исторически определенное состояние системы понятий, изменяющееся вместе с развитием общества и его научной базы.
На различных этапах своего развития научная мысль рассматривала одни и те же наблюдательные факты с разных мировоззренческих позиций, с разными понятийными системами и формировала разные образы, соответствующие этим наблюдательным фактам. В любой конкретный исторический момент на основе конкретных исторических мировоззренческих позиций и соответствующей им конкретной исторической понятийной системы толкование некой суммы наблюдательных фактов, будет неизбежно происходить как отрицание предшествующего мировоззренческого образа, так и утверждение текущего. Более того, несмотря на потенциальную возможность существования полного знания (мир структурирован), уже самим фактом невозможности для любой физической информационной системы полного описания самой себя и, тем более, полного описания более обширного множества, каким является реальный Мир, частью которого и будет любая из информационных систем, – утверждается невозможность достижения полного знания за любой обозримый промежуток времени, а, значит, неизбежная перманентность обновления научного мировоззрения за любой, сколь угодно большой конечный временной промежуток, историзм образов.
Поскольку «сущность является; явление существенно», то любые представления об образе реальности допустимы к формированию не на основе каких-то своих внутренних озарений и убежденностей, а на основе реально фиксируемых существенных характеристик явлений. При этом философия исходит из того, что сама реальность по определению независима от наблюдателя, в том числе и от его наличия или отсутствия. Поэтому в явлениях приоритетными, именно существенными характеристиками будут в первую очередь инвариантные показатели, независимые от конкретной координатной системы. Независимость сущности от системы отсчета неукоснительно наблюдается в независимости ее проявлений, то есть в независимости физических событий. Это строго соответствует всем известным наблюдательным фактам. Физическое событие невозможно ни отменить, ни изменить, ни поменять его положение относительно других. Этот факт является одним из основных для выведения заключений о свойствах сущности.
Понимание принципа отсутствия непосредственного знания не допускает каких-либо утверждений о сущности, заведомо противоречащих наблюдаемым фактам. А фундаментальным наблюдательным фактом является то, что мир нам является не одним, единым событием, а событийным множеством, причем различимым множеством. Во всем событийном поле не может быть даже двух тождественных событий, поскольку обратное автоматически дезавуировало бы множество надежно установленных эмпирических закономерностей, к примеру, нарушало бы принцип причинности.
Фундаментальный факт событийной множественности надежно подтверждается и непротиворечиво дополняется столь же фундаментальным фактом конечности скорости распространения любого переносчика взаимодействия. И эти факты дополняются не менее фундаментальным фактом квантования любого события множества постоянной Планка, квантом действия.
В сочетании этих фундаментальных фактов мир нам является не произвольным, а вполне определенным образом: он предстает множеством отдельных различных сечений по уровню кванта действия. Такое явление себя сущности не противоречит допущению о существовании сечений сущности на других уровнях и в одной малости не соответствует образу единого неделимого целого. Эта малость заключена в полном отсутствии информации как о внутренней структуре события, так и о межсобытийных промежутках. Это полностью соответствует принципу независимости событийной основы (как сущности), а, стало быть, независимости ее проявления, то есть событийной независимости. Попытка же выявления структуры события заведомо предполагает воздействие на событие, то есть по умолчанию предполагает возможность воздействия на эту событийную основу, что вступает в противоречие с исходным постулатом ее независимости как сущности. Таким образом, каждое отдельное событие, как и каждый межсобытийный промежуток для нас являются не иначе, как единые и не делимые. Проблема только в том, что их (этих событийных промежутков и множеств) экспериментально фиксируемое множество.
Однако, не противоречащее всему вышесказанному допущение о возможном существовании сечений таким образом понимаемой сущности на уровнях, отличных от «нашего» кванта действия, существенно усложняет образ мира. Допущение заставляет нас предполагать, что, как мы не наблюдаем иных сечений, кроме сечений с «нашим» квантом действия, так и в иных сечениях с иным квантом действия не должны быть наблюдаемы «наши» сечения. Тогда, вводя более общее понятие другого уровня, мы имеем некоторые основания предполагать, что при ином кванте действия, некоторое наше событийное множество вполне должно наблюдаться неким монолитом, событийным или межсобытийным, а монолит наблюдаемого нами события на другом уровне вполне может оказаться (исходя из мысленного эксперимента о невозможности существования бесконечно делимого мира, как не имеющего основания для своего структурирования) событийным множеством с характеристиками, позволяющими наблюдать это событийное множество на нашем уровне именно как монолит.
Если закрыть глаза на принципиальные различия, то в нашей реальности мы имеем некие грубые аналогии этих введенных понятий, к примеру, «монолитная» капля воды оказывается множеством ее молекул. Косвенным, но неопровержимым подтверждением допустимости таких предположений являются все те же фундаментальные наблюдательные факты – среди «монолитных и неделимых» событий нет двух тождественных, события различимы. Более того, сам факт регистрации отдельных событий есть факт подтверждения наличия у них свойств, выделение его по некоторым признакам от всего прочего, значит наличие структуры. Более того, фундаментальный факт явления сущности как трансфинитного множества различимых событий позволяет сформировать утверждение о существовании по крайней мере двух событий, различие свойств которых заведомо меньше любого, сколь угодно малого, наперед заданного числа. Его следствием будет утверждение о бесконечности ряда квантов действия, то есть о бесконечности ряда уровней. Все это еще больше отдаляет нас от понятия целостности и заставляет предполагать не фундаментальность, следственность, второстепенность, условность утверждения, что мир есть единое неделимое целое.
Кстати, не менее важно то, что мир, в качестве познаваемой сущности является не трансфинитным множеством свойств событий, а именно трансфинитным множеством различий свойств событий, где из конечности наблюдаемого множества свойств, вытекающего из структурировании мира по параметру кванта действия, следует неизбежный вывод о конечной структурной сложности образов, формируемых на их основе. Структурный образ любой системы наблюдаемого уровня конечен.
Проблема целостности является одним из важнейших вопросов для философии. Казалось бы, философия дает нам понимание, что такое целостность мира.
Любая новая идея, чтобы стать постулатом картины мира, либо принципом, выражающим новый идеал и норматив научного познания, должна пройти процедуру философского обоснования, которая строится на определенных принципах.
Первый принцип самоорганизации материи несет в себе смысл философского принципа целостности. Любой предмет, процесс или явление можно рассматривать с позиции некого самоопределяющегося единого целого, которое может представлять собой замкнутую совокупность различных структурных элементов или, напротив, являться однородным гомогенным. При этом одним из важных условий единицы заключается в том, что она, в принципе, является неделимой, так как любое ее расчленение приводит в качественно иное состояние, существенно отличающееся от исходной целостности. Все последующие принципы самоорганизации по отношению к первому являются всего лишь его следствиями, показывающими, как организована структура единого целого, его функциональность, взаимодействие внутренних элементов, а также упорядоченность, иерархичность и системность структуры. Следовательно, принцип единицы показывает, что, несмотря на достаточно сложную внутреннюю неоднородность, возможную функциональную зависимость любого предмета, явления, процесса, его можно рассматривать как обособленное, замкнутое в некоторых пределах единство или целостность.
Первый принцип или принцип самоопределения можно представить в виде круга, олицетворяющего замкнутую единую целостность. Подобное изображение единой целостности было принято почти во всех древних учениях (например, уроборос, или самомознание).
Второй принцип – принцип двойственности (дуальности) состоит в выделении двух противоположностей. При этом целостность делится по некоторому качественному признаку на две отрицающих друг друга части. В Древнем Египте эту двойственность называли «бинером». Бинер, двойственность, дуальность, диада... О том насколько значим этот основополагающий принцип для всего мироздания, говорит множество терминов – синонимов этого понятия. Приведем несколько таких терминов. Например, «поляризация», когда из единицы в результате, ее раздвоения образуются две полярности, характеризующие две крайности одного из качеств единицы. Или «биполярность», когда образуются два разнонаправленных полюса одной природы, одной силы, одного и того же явления. Еще термин «дихотомия», под которой обычно понимают последовательное деление на две части, в ботанике, например, это может быть разделение ствола на две одинаково развитые ветви. Или термин «бифуркация», означающая раздвоение, и в широком смысле употребляется как качественная перестройка системы при изменении параметров, от которых она зависит. Многозначность терминов лишний раз показывает, насколько широко распространен принцип дуальности, дуализма.
В какой-то мере бинер можно сопоставить с платоновской триадой: тезис, антитезис, синтез, или с гегелевской диалектикой противоречий. У Г.Гегеля диалектика противоречий была развернута в трех разделах его «Науки логики» в виде сложного, разветвленного, многоступенчатого учения. Раздвоение единого на отрицающие друг друга и опосредствующие одна другую противоположности постигается в его учении о сущности, где категория диалектического противоречия занимает центральное место. В его диалектике подчеркивается, что для большинства явлений, процессов, научных исследований присущ полярный характер, что в любом из них можно найти пару противоположностей.
Второй принцип дает два противоположных начала, наличие признака и его отсутствие, т.е. признак и антипризнак, или, используя платоновское выражение, «тезис» и «антитезис».
Следуя гегелевской диалектике можно сказать, что бинер представляет собой сочетание диалектики противоречий с диалектическим «отрицанием». Диалектическое «отрицание» по Гегелю – процесс, состоящий из трех стадий развития: деструкции (разрушение, преодоление, изживание) прежнего, кумуляции (его частичного сохранения, преемственности, трансляции) и конструкции (формирование, созидание нового). Так и в бинере можно выделить деструкцию (дифференциацию единого на две поляризованные сущности), кумуляцию (одна из противоположностей удаляется другая, несущая специфические свойства первоначального единства, остается) и конструкцию (распавшийся бинер переходит на качественно новый уровень).
Взаимоотношения между противоположностями бинера всегда носят динамический характер, поскольку в сочетание двух крайностей по определению заложено глубокое внутреннее противоречие. Исходя из этого, обе крайности могут распасться, в результате чего единое целое дифференцируется на две отдельные сущности, с присущими каждой из них противоположными качествами, при этом каждая несет в себе некий образ первоначального единства. В общем, у бинера всегда есть два варианта существования: нераспавшийся бинер и распавшийся бинер. Используя диалектический закон перехода количественных отношений в качественные, можно показать, что нераспавшийся бинер переходит в новое состояние распавшегося бинера, когда превышается определенная мера удаленной противоположности. Под «мерой» понимается философская категория, определяемая как интервал количественных изменений, в пределах которого сохраняется качественная определенность предмета.
При распаде единого целого утрачивается его качественная определенность, при этом предмет, процесс или явление перестает быть самим собой, приобретает новые черты, относящие его к новому качественному уровню, это и является основополагающей характеристикой второго принципа. Обе противоположности теперь уже представляют собой две крайне неуравновешенные сущности. При этом не нужно забывать, что выпадение из единства всегда сопровождается нарушением равновесия единого целого и его симметрии. Поэтому любая дихотомия переводит симметричную уравновешенную целостность в неравновесное состояние, сопровождаемое нарушением его симметрии.
Своим числовым значением бинер напоминает нам о необходимости раздвоения единицы, поляризации ее каждый раз, когда она желает участвовать в жизни. Как приведение на уровень числа два, в виде символического разрушения единства, можно привести процессы, которые воплощаются во время родов или ампутации. Значим и экзистенциально переживаем и обратный процесс слияния двух в единое целое. Возможно, поэтому в христианстве обряд венчания считается таинством.
Когда в физике впервые была обнаружена способность одного и того же феномена проявляться в двух взаимоисключающих друг друга состояниях, как в случае корпускулярно-волнового дуализма, где элементарные частицы можно представлять и в виде частицы, и в виде волны, то противоречия такого рода решили считать результатом неконтролируемых взаимодействий между объектом наблюдения и наблюдательными средствами. Это нашло свое выражение в новом логическом приспособлении, которое Н. Бор назвал принципом дополнительности. Причем этот «новый упорядочивающий принцип», как писал С. Гроф, не разрешает парадокс, а только вводит его в систему науки. В нем принимается логическое противоречие двух аспектов реальности, взаимоисключающих, но в тоже время одинаково необходимых для исчерпывающего описания явлений (Гроф С. 1992). В отличие от простого соглашения, используемого в науке, в качестве принципа дополнительности, второй принцип самоорганизации не только позволяет существовать двум аспектам реальности в одном целом, но и делает его необходимым условием существования любого феномена.
Третий принцип – тоже достаточно широко распространенный философский предмет исследования. Еще Платон говорил о триаде, представляя ее в виде: тезис, антитезис, синтез . Триада у Платона становится основным диалектическим принципом познания мира, в котором выделяются три ступени. Вначале познающий выделяет в реальности некое явление и формирует для него понятие – тезис, Затем процесс познания продолжается формированием антитезиса, содержание которого противоположно тезису. После этого рассматривается взаимосвязь между ними и нахождение синтеза. Антитезис отрицает тезис, синтез отрицает антитезис, соединяя в себе особенности предыдущей ступени познания. Третий принцип дает нам понять, что у распавшегося бинера появляется новый структурный элемент, уравновешивающий (нейтрализующий) противоречие бинера. Так наряду с бинером появляется принцип тернера, который еще более усиливает нарушение начального принципа равновесия и симметрии.
Гегелевская логика рассматривает каждое понятие как включенное в триаду:
- исходное понятие – тезис
- противоположное ему – антитезис
- то, что они порождают вместе – синтез.
Принцип троичности – диалектический принцип развития путем прохождения трех ступеней. Вся гегелевская логика построена на принципе троичности, или триады. Выдвигается некоторое положение, затем следует его отрицание и далее отрицание отрицания. Гегелевское отрицание означает не уничтожение предмета, а его развитие. Уничтожить зерно можно различными способами: сжечь, сгноить, размолоть; диалектическое отрицание зерна осуществляется лишь одним путем: когда созданы условия для его прорастания и превращения в стебель. Для характеристики отрицания Гегель употребляет также термин «снятие», что означает упразднение и одновременно сохранение. В становлении бытие и ничто находятся в снятом виде.
Результат становления – ставшее. Гегель называет его наличным бытием. Это уже бытие, присущее реальным предметам. Отличие одного предмета от другого зафиксировано в понятии качества. Качество есть определенность, тождественная с бытием; если исчезает данное качество, нечто становится другим. Подобное превращение происходит повсеместно. Выходя за пределы нечто, мы получаем другое, но это другое также является конечным, за его пределами лежит новое другое, и так без конца. Подобную бесконечность Гегель называет дурной бесконечностью. Здесь конечное и бесконечное не связаны друг с другом. Истинная бесконечность содержит в себе некую замкнутость, завершенность. Для этого нужно, чтобы исчезло отношение нечто к другому, осталось бы лишь отношение к себе. И Гегель конструирует еще один вариант бытия – для себя бытие – законченное и в то же время бесконечное бытие. Эта категория ему нужна для завершения анализа качества и перехода к новой категории – количеству.
Количество – это определенность, безразличная для бытия; количественные изменения не устраняют бытия предмета. Дом остается тем, что он есть, будет ли он больше или меньше, и красное остается красным, будет ли оно темнее или светлее. Но только до известного предела, за которым наступает качественное изменение. Для примера Гегель приводит древний софизм «Лысый». Если выдернуть один волос из головы, два, три – станет ли человек лысым? Разумеется, нет. Но если продолжать выдергивать из головы по волосу, то рано или поздно наступит момент, когда появится лысина. Изменение чисто количественное переходит в качественное.
Единство количества и качества есть мера. Этой категорией обозначены количественные границы, в пределах которых предмет остается самим собой. Нарушение меры приводит к появлению нового качества, которое возникает путем перерыва постепенности, скачкообразно. Всякое рождение и всякая смерть представляет собой скачок из количественного изменения в качественное. Гегель решительно отвергает представления о том, что возникающее качество еще до своего возникновения уже наличествует и лишь вследствие своей малости не может быть воспринято. В этом взгляде, всюду усматривающем лишь постепенность, – «скука, свойственная тавтологии». Подлинное развитие идет лишь через появление новых качеств; это всеобщий принцип. И «в области моральной, поскольку моральное рассматривается в сфере бытия, имеет место такой же переход количественного в качественное, и разность качеств оказывается основанной на разности величин. Количественные изменения являются тем, посредством чего мера легкомыслия оказывается превзойденной, и вместо легкомыслия появляется нечто совершенно другое, а именно преступление...»
Третий принцип позволяет нам ввести нового Субъекта. Фактически, после распада целостности на две противоположности обе они находятся в крайне неустойчивом состоянии из-за образовавшегося неравновесия. И теперь появляются две возможности.
Первая – соединиться в единое целое со второй половиной распавшегося единства и снова образовать уравновешенное, однородное целое. Вторая – перейти из неустойчивого неравновесного состояния в устойчивое неравновесие. Это возможно, если появится еще третий структурный элемент, который как бы нейтрализует противоречие поляризованных крайностей, т.е. не даст им взаимно погасить друг друга и слиться в единое целое. Появление третьего элемента разрешает это противоречие, образуя структуру устойчивого неравновесия. Новый Субъект, обладая обоими противоположными качествами, возвращается в Объект и заполняет его.
Трех вышеописанных принципов оказывается вполне достаточно, чтобы обосновать некоторую идею в качестве постулата картины мира. Однако их совершенно недостаточно в практической деятельности, при необходимости досконально выяснить суть того или иного явления. Отнюдь не случайно ведущие ученые ХIХ в., в том числе К. Гаусс, Э. Геккель, Г. Гельмгольц, Л. Больцман отвергли философию Гегеля. Она не соответствовала действительной концептуальной динамике тех наук, с которыми они имели дело. Предложенный Гегелем категориальный аппарат казался очень привлекательным. Но как только его начинали использовать в науках, так сразу же выявлялась его метафизичность, оторванность от естественных наук.
В заключение приведем размышления о целостности философа Леонида Бердникова. В своем «Дневнике» Леонид Бердников пишет о принципе несводимости.
1. Ни одно учение не выражает всей истины, а там, где часть ее выдается за всю, – там начинается догматизм и произвол. Это подтверждает история народов, науки, философии и религии. Поэтому, мне кажется, нам следовало бы с большим уважением относиться к воззрениям друг друга и наших предшественников. Особенно это касается тех воззрений, которые либо оставили в жизни людей яркий след, либо значат для человека много в настоящее время. Внимательное и доброжелательное изучение мыслей и чувств человечества принесло бы нам куда больше пользы и счастья, чем приносит навязчивая уверенность в своей непогрешимости.
2. История философии – это история построения моделей мира. Частные знания о мире являются элементами, на основе которых создаются модели. Поскольку практика людей доказывает, что наши частные знания о мире уточняются, становятся правильнее, постольку, надо думать, и модель мира в целом приближается к своему оригиналу, хотя она всегда будет бесконечно далека от него.
3. Пока существуют люди, этому моделированию не будет конца. С одной стороны потому, что частные науки даже все вместе не способны создать правильную картину мира, так как целое более суммы своих частей и должна быть, следовательно, такая дисциплина, предметом которой было бы именно это целое. С другой – потому, что сами части, т.е. наши частные знания о мире, совершенствуются, а, следовательно, элементы модели меняются, что влечет за собой изменение и самой модели.
4. Первое впечатление от истории философии таково, что сменяющиеся модели мира отрицают друг друга, и что преемственности между ними нет. Однако, история философии соединяет в себе, говоря фигурально, как бы свойства частицы и волны, т.е. она прерывна потому, что одна модель, как целое, предлагается взамен другой или других, но она, одновременно, и непрерывна, потому что последующая модель создана из элементов (частных знаний), которые тесно связаны с предыдущими элементами, служившими «материалом» предшествующих моделей.
5. Если мы проследим за развитием частных знаний, то обнаружим, что одно понимание вещей и явлений (сменяемое) низводится другим (сменяющим) на степень частного случая; оно оказывается не просто неверным, справедливым, но лишь в ограниченной сфере (геометрия Эвклида, движение по Аристотелю и т.п.). Конструируемые на основе частных знаний общие картины мира должны быть в силу этого, все более и более емкими. Однако им, как моделям целого, присуще противоречие, лежащее в природе самого целого и выступающее известное время не в своем единстве, а в форме противостоящих друг другу противоположностей. Одни модели исходят из элементов систем, фиксируют и абсолютизируют их, считая подлинной реальностью только эти элементы мира, которые даны человеку в ощущениях. Другие модели фиксируют и абсолютизируют реалии, возникающие в системах, но делают это, абстрагируясь от элементов, составляющих эти системы. Так возникают материализм и идеализм.
6. Материализм. Основные вехи его развития. Стремясь понять единое через единичное, исходя из единичного, материализм постепенно абстрагируется от его (единичного) качественных определений (вода, огонь, атом, пространство и т.д.). В результате возникает понятие материи, которым подменяется понятие мира, как целостности. Однако понятие материи бессильно это сделать, так как оно полностью сохраняет признаки своего происхождения, т.е. остается понятием из мира конечного («объективная реальность, которая дана человеку в ощущениях»). Признаваемая множественность форм материи не спасает положения – материя от этого не становится внутри себя бесконечной, и как понятие оказывается неспособным отразить целостность мира, его бесконечную природу. Это ряд взаимодействующих элементов, но не целостность.
7. Идеализм. Основные вехи его развития. Здесь фиксируется другая сторона единого (целостности), а именно то, что отличает систему от составляющих ее элементов, причем таким образом, что то, чем отличается система, ее свойства или природа от свойств или природы всех ее частей, взятых вне системы, эти новые качества, а иногда лишь одно или некоторые из них – идеализмом абстрагируются от системы и ее элементов и им уготовляется самостоятельное бытие. Так у Пифагора появляется число, как сущность мира, у неосхоластиков – независимое от отдельных вещей существование общих идей (реализм), абсолютный дух – у Гегеля.
8. Я рассматриваю мир как целостность, а целостность как нечто, что не может быть сведено к свойствам его «частей», и что не исчерпывается этими свойствами, не является их суммой, но обладает сверх свойств и качеств присущих ее «частям» еще и другими свойствами и качествами присущими только целостности как таковой, только системе в целом. Они, эти свойства и качества системы, и обусловливают ее характер, ее природу.
9. Однако и сами «части» этой целостности не могут быть сведены к каким бы то ни было элементарным частицам из которых, якобы, они, а следовательно и весь мир, состоят. Целое реализует себя в своих «частях». Это процесс его самоопределения. Поэтому «части» есть моменты целого, они ему причастны и являют собой единство простого и сложного, единичного и всеобщего, элемента и системы. Именно эта, проникающая все несводимость, спасает мир от монотонной множественности, от бездушной предметности. Каждая из таких «частиц» есть в то же время система и ее нельзя анатомировать, разложить на простые «множители» или тем более на «слагаемые» без потери качества, и при том основного, обусловливающего ее природу. В этом и состоит сложность «простого», его причастность миру как целостности.
10. Это «простое», эти «части» мира по своей природе парадоксальны еще и в том отношении, что их бесконечные свойства ограничены. Но ограничены не вообще, а лишь в данной взаимосвязи. Любая часть целого или иначе все конечное условно и относительно.
Оно условно потому, что его свойства есть не что иное, как результат взаимодействия, т.е. они могут возникнуть и существовать при определенных условиях, при наличии другой части или других частей, взаимодействующих с этой; они принадлежат ей и той, другой.
Оно (конечное) относительно потому, что его свойства есть результат данного взаимодействия. При другом взаимодействии будут другие свойства. Так, например, предметность – это лишь один из бесчисленных аспектов мира.
Но такая условность и относительность свойств конечного, а, следовательно, и самого конечного, свидетельствует только о том, что оно есть момент бесконечного целого и ни в коей мере не наносит ущерба его подлинности, реальности, его, как принято сейчас говорить, объективности.
11. В свете сказанного должен решаться и вопрос о бытии Бога и его природе. Сегодня положительный ответ на первую часть этого вопроса требует смелости, и не только перед лицом своих современников, но и перед самим собой. Однако это не должно помешать правде.
До сих пор вопрос «Есть ли Бог?» чаще всего ставился в том смысле, что спрашивалось – «Есть ли высшее духовное начало, стоящее над миром?» Но что такое «духовное начало»? Это, ответим мы теперь, одна из форм несводимости; это качество, которым обладают некоторые системы, например, человек; это то новое, чем такие системы отличаются от составляющих их «частей»; это то, чем они превосходят, условно говоря, их сумму.
Но несводимость пронизывает весь мир и ее формы бесконечны. Поэтому считать Бога духовным началом, пусть даже высшим, это – значит абсолютизировать свойства одной из систем, толковать ее качества расширительно, а раз так, то это значит обеднять систему высшего порядка, ограничивая ее качествами системы низшего порядка.
Такого Бога, очевидно, нет. Но если Богом называть несводимость мира как целостности, то я не вижу сегодня, что опровергает такую гипотезу.
Бог в таком понимании не противостоит миру и не ограничен им, как чем-то таким, что не является Богом. Это монистическая точка зрения и не за счет усекновения антитезиса.
Важно понять, что разум, сознание, дух вовсе не являются единственной и высшей формой несводимости – это, повторяю, лишь одна из форм. Поэтому, не обнаруживая духовного начала в других системах, мы не имеем основания считать, что мир является простым скоплением мертвой материи. Если бы разум, сознание, дух были бы высшими формами несводимости, они не оказывались бы в роли постоянных учеников, берущих уроки мудрости у великого и малого, что их окружает.
Эта мудрость великого и малого реально существует. Более того, она обусловила существование самого разума, который не в состоянии понять до конца не только окружающую его действительность, но самого себя, ибо этого конца, этого предела нет, а его возможности ограничены. Почему же то малое, чем обладает эта мерцающая во вселенной человеческая жизнь, эта крохотная системка, должна быть эталоном мира? Почему мир – эта система систем – должен быть ограничен той формой несводимости, которой обладает лишь одна его малейшая часть?
ФИЛОСОФИЯ
Предмет философии.
Формулировка: Философия – форма духовной деятельности, направленной на постановку, анализ и решение коренных мировоззренческих вопросов, связанных с выработкой целостного взгляда на мир и человека. В буквальном смысле слово «философия» означает любовь к мудрости (от греческих слов филео – любовь и софия – мудрость).
Зарождение философии как специфической формы духовной деятельности относится примерно к началу 1-го тысячелетия до нашей эры, т. е. три тысячи лет назад. Сам термин «философия» ввел в оборот древнегреческий математик и мыслитель Пифагор (сер. VI в. до н. э.). Первое же достаточно развернутое разъяснение содержания и смысла этого понятия, в отличие от близких ему понятий «знание» и «мудрость», принадлежит Платону. Существенную роль в осмыслении содержания понятия «философия» сыграл Аристотель.
До Платона и Аристотеля философское знание в основном совпадало с систематизацией так называемой житейской мудрости, т. е. повседневного жизненного опыта людей, выраженного в символической, художественно-образной форме. Начиная с Платона и Аристотеля философия уже не удовлетворяется простой любовью к мудрости, а стремится стать развернутым, последовательным учением, опирающимся на надежный фундамент представлений не только о человеке, но и о мире, в котором осуществляется его жизнедеятельность. Причем эта целостная картина бытия, на фоне которой только и можно понять своеобразие человека, все в большей степени начинает создаваться не в символической, художественно-образной манере, а прежде всего в понятийных формах, логическими средствами. Но художественно-образные, символические способы выражения содержания человеческого опыта никогда полностью не исключались из философии. Причем в философской традиции Востока эта последняя манера философствования до сих пор остается господствующей.
Что же касается понимания самого предмета философии, то оно сформировалось, во-первых, в процессе преодоления ограниченности предшествовавших философии типов мировоззренческого сознания, а именно мифологии и религии в ее первоначальных формах (анимизм, тотемизм, политеизм и т. д.), отличных от возникших позднее мировых религий; во-вторых, в результате длительных усилий, направленных на выделение философского знания из всего массива знания, имевшегося у человека в ту историческую эпоху. В отличие от мифологии и первоначальных форм религиозности, философия избрала своим ориентиром не традицию и авторитет, не стихийно сформировавшиеся архетипы и стереотипы сознания, а свободное, критическое осмысление мира и человеческой жизни. Антропоморфизму (наделению человеческими качествами природных вещей и процессов) мифологии и ранним формам религиозности философия противопоставила представление о мире как о поле действия безличных объективных сил.
Обсуждая проблему строения целостного бытия, древнегреческая философия предложила определенный перечень разных ответов на эту проблему:
Представления о наличии самых малых частичек вещества, из которых строится все мироздание (античный атомизм);
Представление о беспредельной, безграничной делимости природы, следовательно, об отсутствии пределов этой делимости;
представление о единстве, целостности всего мироздания.
Каждый мыслящий человек мог участвовать в сознательном поиске и свободном выборе подобных представлений. И поиск, и выбор осуществлялись посредством критики и принятия какого-либо из вариантов на основе методов логической аргументации, теоретического анализа и обоснования.
Более четкому осознанию предмета философии способствовало стремление вычленить из всего массива наличного знания то своеобразное знание, которое и составляет основное содержание именно философии. С момента своего возникновения философия стала претендовать на то, что именно философское знание является наиболее зрелым и совершенным. Для возникновения и последующего закрепления этого мнения об особом статусе философии имелись достаточно серьезные основания, порожденные прежде всего тем, что преобладающая часть наличного знания той эпохи (за исключением собственно чисто дедуктивных наук типа математики и логики) носила описательно-регистрирующий характер и не претендовала на выявление и объяснение движущих сил, причин наблюдаемых явлений и процессов. В силу неразвитости, недостаточной зрелости эмпирического, опытного естествознания той эпохи эту роль взяла на себя философия. Она выступала в качестве своеобразной «науки наук», или «царицы наук», единственно способной дать теоретическое объяснение всего происходящего в окружающем мире и в самом человеке.
С целью прояснения своеобразия философского знания и соответственно предмета философии Аристотель ввел специальное понятие «метафизика», которое и по сей день часто употребляется почти как синоним понятия философии. В его понимании метафизика являла собой особый тип знания, надстраивающегося над физическим знанием, которое в то время отождествлялось с естественно-научным знанием. И если в понятие «знание» вкладывать более глубокий смысл, не исчерпываемый только фиксацией непосредственно данного или непосредственно наблюдаемого, но и предполагающий способность дать теоретическое объяснение, выявить глубинную сущность наблюдаемого, то можно сказать, что на первоначальных фазах своего развития философия включала в себя все наличное знание. И в этом прямом смысле слова представляла собою знание о мире в целом и о человеке. Такое понимание предмета философии сохранялось на протяжении многих веков.
Значительно позже, уже в эпоху Нового времени, начало которого датируется XVII в., из философии стали выделяться отдельные конкретные науки. С развитием экспериментального естествознания они достигли более высоких рубежей теоретической зрелости, обретя способность своими собственными средствами объяснять суть изучаемых ими физических, химических, биологических и иных естественных процессов. В итоге естественные науки перестали нуждаться в покровительстве, опеке, надзоре и контроле со стороны философии как некоего высшего типа знания. Философия уже не могла претендовать на роль «науки наук». Соответственно появилась потребность в изменении и уточнении представления о ее предмете.
Другое существенное обстоятельство, весьма активно стимулировавшее поиск новых представлений о предмете философии, заключалось в необходимости пересмотра характера взаимоотношений философии с религией – этой другой важнейшей формой мировоззренческой регуляции поведения людей. С момента своего возникновения философия находилась в самых тесных, но одновременно и весьма сложных и внутренне противоречивых взаимоотношениях с религией. Для западноевропейской философской традиции данная проблема выступает как проблема взаимоотношений философии с христианской религией.
На первых порах своего существования (I-V вв.) христианство в ходе своего утверждения для прояснения и углубления собственного содержания активно обращалось к античным философским учениям, признавало за античной мыслью достаточно важную и самостоятельную роль в духовной и социальной жизни человека. В эпоху Средневековья ситуация существенно изменилась: религия стала не просто преобладающей, но и практически монопольно господствующей сферой духовной жизни человека. Философии отводится роль хотя и важного, но все-таки достаточно технического, вспомогательного орудия духовного освоения мира человека и мира окружающей природы. Эти взаимоотношения между философией и религией предельно четко выражены широко известной формулой: «философия – служанка богословия». Хотя, следует подчеркнуть, эта формула не выражала всей многоплановости взаимоотношений между философией и теоретическим ядром христианства – его богословием (теологией).
Эта трактовка стала все более явственно обнаруживать свою несостоятельность на фоне роста общественной значимости и авторитета специально-научного, а затем и философского познания и знания, четко обозначившегося в эпоху Нового времени и Просвещения. Соответственно начинает утверждаться мысль о необходимости восстановления самостоятельного статуса философии, обретения ею достаточной независимости от религии и богословия.
На протяжении XVII и XVIII столетий эту задачу удалось полностью реализовать. Более того, в утверждении своего самостоятельного статуса философия и наука продвинулись очень далеко, во многом изменив соотношение сил в свою пользу. В этих новых условиях религия и богословие оказались постепенно отодвинутыми на периферию социальной и духовной жизни человека и человечества, а в качестве доминирующей силы выдвинулась философия, а примерно с середины XIX столетия – наука. Стремительный рост престижа науки привел к существенному изменению понимания предмета и предназначения философии. Многие выдающиеся мыслители стали рассматривать философию как научное знание особого типа. Именно в этом русле развилось и прочно закрепилось, особенно в нашей стране, представление о философии как науке о наиболее общих законах развития природы, общества и мышления . Оно было сформулировано К. Марксом и Ф. Энгельсом. В отличие от всех философских учений прошлого, свою философию они называли научной философией. Более радикальных взглядов придерживались основоположники позитивизма, которые считали, что так называемые позитивные, т. е. конкретные, науки делают совершенно излишней, ненужной философию как таковую.
Ориентация на науку, на научное знание как на высший или вообще единственный доступный для человека тип знания привела к существенному изменению представлений о характере философского мышления, философского сознания. Широкое распространение получило убеждение в том, что философия, в отличие от всех других форм духовно-практического освоения мира человеком – таких, например, как религия, нравственное сознание, эстетическое восприятие, повседневный жизненно-практический опыт, идеология и т. д., – должна ориентироваться в своих усилиях по построению целостной картины природного и человеческого бытия на средства рационального постижения. Другими словами, философия должна опираться только и исключительно на способности и силы, таящиеся в человеческом интеллекте. Человеческий разум, мышление стали рассматриваться не только как вполне автономные, но и как самодостаточные основания для осмысления мира вообще и человеческого мира в частности. Поэтому философия с этой точки зрения есть не что иное, как познание последних оснований бытия, осуществленное в последовательно рациональной форме. Философия есть рационализированная форма мировоззрения. На предшествующих этапах многовековой истории западноевропейской философии такого понимания предмета философии не было.
Еще одна характерная особенность того понимания предмета философии, которое сложилось в XVII-XVIII вв. и в первую половину XIX столетия, заключалась в том, что философия строилась и развивалась исходя из предпосылки о том, что рано или поздно будет создана такая философская система, которая сможет раз и навсегда справиться со своей главной задачей – создать предельно обобщенную универсальную картину мира и места человека в нем. Основоположения такой философии приобретут характер совершенно бесспорных на все времена. Человечество должно будет всегда придерживаться их.
Подобные претензии на создание некоторой «последней», завершенной и законченной системы философского знания достаточно отчетливо выражены в наиболее характерных образцах философии этого периода, к числу которых относятся философия Гегеля и философия марксизма. Гегель полагал, что в его философской системе абсолютный дух (мировой разум) приобрел адекватную форму познания и выражения собственной сокровенной глубины, а потому ее основные положения являются абсолютными и неизменными истинами. По существу, такого же взгляда придерживается и марксизм, который считал, что он совершил подлинную революцию в философии. Ее суть заключается в том, что впервые на смену многообразию различных философских учений и построений приходит единственно верная, подлинная философия, а именно научная философия в лице марксистской философии. Вся предшествующая историко-философская мысль – это только предыстория, подводящая к возникновению и осознанию подлинного содержания философии.
На протяжении почти трехтысячелетней истории философии понимание предмета философии постоянно изменялось и уточнялось. Но наиболее существенные изменения произошли в середине XIX в. Эти изменения были настолько глубоки и радикальны, что можно говорить даже о том, что сама философская мысль в целом вступила в качественно новый этап своего развития. Это означает, что в почти трехтысячелетней истории развития западноевропейской философской мысли можно выделить два основных исторических этапа: этап становления и развития традиционной, классической философии и этап нетрадиционной, неклассической философии, который начался со второй половины XIX в. и продолжается и в наше время. В чем суть этих коренных изменений, если обратиться к проблеме предмета философии и средств достижения выдвигаемых философией задач?
Прежде всего отметим, что неклассическая философия решительно отбрасывает претензии на то, что рано или поздно она создаст такое философское учение, которое раз и навсегда решит коренные проблемы философии или хотя бы обозначит основное содержание коренных, фундаментальных проблем философского познания. Современная философия даже не выдвигает и не ставит перед собою подобной задачи, так как считает ее в принципе неразрешимой и даже бессмысленной саму постановку. Основания для такого вывода достаточно очевидны. Ведь человеческое познание по самой своей природе всегда конечно и ограниченно. Оно не может претендовать на познание так называемой абсолютной, последней и окончательной истины. Но к этой в общем-то достаточно банальной, уже давно установленной в философии истине за последние полтора столетия добавились многие другие новые доводы, связанные прежде всего с осознанием социально-исторической и культурно-исторической обусловленности любого познавательного акта. Человеческое познание и мышление всегда обусловлено и ограничено конкретными социально-историческими и культурными обстоятельствами. И пока человечество не прекратит своего движения, развития, будут постоянно изменяться исторически данный тип общества, наличная система знаний, совокупная человеческая культура, в том числе и представления о глубинных основаниях мирового бытия в целом и человеческой жизни в частности.
Социально-историческая и культурная обусловленность познания и мышления приводит к существенному изменению представлений о том, какими средствами и методами должна пользоваться философия, чтобы решать свои задачи. И прежде всего меняется взгляд на место и роль человеческого разума, интеллекта в достижении этих целей. На неклассической стадии своего развития философия уже не рассматривает человеческий разум как самодостаточное основание, опираясь на которое она развертывает свое собственное содержание, ставит и пытается решить коренные проблемы бытия. Разум тоже начинает рассматриваться как социально-исторически и культурно-исторически обусловленный, исторически изменчивый и ограниченный в своих познавательных возможностях. Не в том смысле, что он рано или поздно натолкнется на глухую стену, непреодолимые пределы своей познавательной силы, а в том смысле, что в своем историческом движении он преодолевает, раздвигает установленные ранее, казавшиеся совсем недавно незыблемыми пределы и границы. На каждом историческом этапе возможности разума ограничены в том отношении, что они являются зависимыми от сложившихся социально-культурных условий. И вместе с тем эти границы, пределы разума расширяются по мере развития общества, человека.
Одновременно все более четко осознается, что набор, совокупность познавательных ресурсов, которыми пользуется философия для достижения своих целей, не может ограничиваться только теми ресурсами, которые таятся в человеческом разуме. Философское познание и духовно-культурная деятельность в целом должны опираться не только на мышление, но и на всю совокупность духовных сил и способностей человека: на его волю, на веру, на эмоциональную сторону человеческого существования, на подсознательные, интуитивные влечения и т. д. В более общей форме можно констатировать, что неклассическая философия лишает человеческий разум того привилегированного статуса, каким он наделялся в господствующих философских построениях, прежде всего рационалистического толка, предшествующего этапа ее развития. Неклассическая философия пытается найти какие-то другие основоположения человеческого бытия, которые являются как бы посредником между бытием как таковым во всей его всеобщности и человеческим сознанием.
Таким посредником в современной философии выступает, во-первых, язык , понимаемый в некотором расширительном и обобщенном смысле. Он включает в себя не только обычный разговорный язык, но и все имеющиеся ныне у человека средства коммуникации и общения : математический и логический языки во всем их многообразии, языковые средства фиксации и систематизации экспериментальных данных, показаний научных приборов, многообразные средства фиксации и передачи все нарастающего потока информации, языки компьютерных технологий, художественно-символические средства и т. д. Особый акцент на этой стороне познания и мышления делается в таких течениях философии, как лингвистическая философия, постпозитивизм, герменевтика, разнообразные аналитические и структуралистские школы и направления.
Другим важнейшим опосредствующим звеном между универсальным природным бытием и человеческим сознанием в современных интерпретациях предмета философии является культура , тоже взятая в предельно широком и обобщенном смысле . Под культурой понимается вся совокупная творчески созидательная деятельность человека и продукты этой деятельности, т. е. все то, что не является чисто природным предметом и явлением, а так или иначе преобразовано, видоизменено человеком. В состав культуры входят не только произведения искусства во всех его видах, не только продукты ремесленного художественного творчества, памятники архитектуры, как это делается в обыденном понимании культуры, но и вся практически-преобразующая деятельность человека и продукты этой деятельности. Иными словами, весь мир преобразованных либо заново созданных самим человеком предметов, орудий и средств, в окружении и с помощью которых протекает человеческая жизнь, в отличие от образа жизни и среды обитания всего остального живого мира. Культура – это вся совокупность преобразованных или заново созданных человеком природных вещей и явлений, начиная от ножа, топора, пилы, жилища, одежды и кончая всем многообразием промышленного технологического оборудования, транспортных и информационных средств, научных измерительных приборов и т. д. Культура – это все то, что отличается от природного, несет на себе отпечаток человеческого воздействия на естественный, природный мир, в котором разворачивается жизнедеятельность человека.
С этой точки зрения предметом философии является анализ так называемых универсалий культуры , т. е. ее всеобщих характеристик, свойств, выражаемых в предельно общих понятиях – категориях или универсалиях. Этот подход весьма продуктивен, так как открывает новые горизонты развития философской мысли. Он только начал формироваться и потому еще не приобрел систематически продуманного и развернутого обоснования. Здесь прежде всего необходимо пояснить, что мир человеческой культуры при всем его несомненном своеобразии – это все-таки надстройка над природным миром, вырастающая из его глубинных оснований и питающаяся ими. Поэтому философия и при новом подходе в конечном счете как была, так и остается учением о предельных основаниях бытия вообще и человеческого бытия в первую очередь. Нецелесообразно ограничивать ее только рамками сферы человеческой культуры. Природа всегда была и остается предпосылкой и фундаментом всей человеческой активно-преобразовательной деятельности. С учетом этого сохраняет всю свою значимость традиционное понимание философии как особой формы духовной деятельности человека, претендующей на выработку целостной универсальной картины бытия, теоретического ядра мировоззрения, взгляда на мир в целом. Орудием, средством и мостиком, ведущим к достижению этой цели, является культурно-творческая деятельность человека во всем ее богатстве и многообразии.
Основное содержание и функции философии
Предварительное представление о проблематике философии может дать формулировка одного из основоположников немецкой классической философии – И. Канта. По его мнению, философия должна дать человеку ответ на следующие вопросы: Что я могу знать? Что я должен делать? На что я могу надеяться? Что такое человек, в чем смысл и назначение его бытия? Этот перечень достаточно четко обрисовывает основную проблематику философии. Вместе с тем он нуждается в существенном дополнении и уточнении. Дело в том, что Кант начисто исключил из этого перечня одну из наиболее важных и фундаментальных проблем философии, постоянно находившихся в ее центре. Речь идет о предельных основаниях универсального бытия, о фундаменте, в рамках которого осуществляются познание и жизнедеятельность человека .
То, что Кант обошел эту проблему, – прямое следствие исходной, фундаментальной установки его учения. Великий мыслитель полагал, что человек в принципе не может выйти за рамки своего познания и мышления, поскольку все, что так или иначе предстоит человеку, фиксируется с помощью и посредством человеческого сознания и мышления, так или иначе пропускается через сито его интеллекта, всегда несет на себе определенный отпечаток деятельности сознания и мышления. Поэтому мы знаем мир не таким, каков он сам по себе, а таким, каким он нам представляется в наших образах. У человека нет никаких способов избегнуть этого опосредствующего воздействия человеческого сознания, нет путей и средств, позволяющих вступить в прямой и непосредственный контакт с миром вещей, существующих независимо от сознания, самих по себе в том виде, каковы они есть на самом деле. Эта предпосылка и конечный вывод спорны. Они отвергаются практически всеми философами – предшественниками Канта, всем последующим развитием философской мысли.
В действительности у человека есть возможность преодолеть рамки своего сознания и мышления. Эта возможность коренится в той преобразующей деятельности и продуктах этой деятельности, которую осуществляет человек. Опираясь на свои представления о мире, он создает реальные материальные предметы, которые существуют не только в его сознании и воображении, но и включаются в существующий вне сознания человека мир объективных предметов и процессов. Так, создавая телевизор, человек опирается на определенные представления, знания о свойствах электричества, различного рода электромагнитных волн и излучений, на особенности зрительного и слухового восприятия человека, на свойства материалов, из которых будут изготовлены все узлы этого сложного устройства, и т. д. Эта конструкция выполняет свою функцию, т. е. дает изображение и несет звук, только благодаря тому, что человек постиг саму суть перечисленных физических, химических, биологических и иных естественных предметов и процессов. Это уже не просто продукт воображения, фантазии или чисто мыслительная конструкция, а некоторое проникновение человека в саму суть бытия в том виде, как оно существует само по себе.
Таким образом, к перечисленным Кантом четырем основным проблемам философии следует добавить еще вопрос о фундаментальных, универсальных свойствах самого бытия . В какой последовательности, очередности они должны ставиться, теоретически осмысливаться и решаться, чтобы получить достаточно целостное и систематическое изложение философского учения?
Не только сам Кант, но и многие последующие поколения философов считали, что наиболее разумным и естественным является именно та последовательность, в которой они были перечислены Кантом. Однако на предшествующем Канту этапе развития философии проблемы теории познания отнюдь не выдвигались как исходный пункт философствования, не рассматривались в качестве наиболее важных его проблем. Отправной точкой философии считалось учение о всеобщих универсальных свойствах бытия вообще, включая в его состав все своеобразие человеческого бытия. Предлагались и такие исходные философские построения, которые на первый план выдвигали учение о человеке, о его своеобразии и месте в универсальном бытии. Такие подходы получили наибольшее распространение в XX столетии, хотя их развернутое обоснование содержится уже в трудах многих мыслителей XIX в., таких, как С. Кьеркегор, А. Шопенгауэр, Ф. Ницше.
Творческие поиски философской мысли действительно связаны прежде всего со стремлением теоретически осмыслить проблему отношения человека и мира, вписанности человека в мир, и на этой основе, с одной стороны, выработать такое целостное понимание мира, которое давало бы возможность включить в него человека, а, с другой стороны, самого человека рассмотреть с точки зрения универсума в целом, понять его место и предназначение в природном, социальном и духовном мире. Основная проблема заключается здесь в том, что человек выступает не просто как часть мира в ряду других вещей, а как бытие особого рода, выходящее за рамки мира объектов, обладающее душевной и духовной жизнью, способное в познании, в практике проявлять активное отношение к миру. По сравнению с другими формами мировоззрения эта проблема в философии теоретически заострена, составляет основу всех философских размышлений об отношениях между субъектом и объектом, о духовном и материальном, сознании и бытии, свободе и необходимости и т. д. Акцентирование той или другой стороны проблемы, ориентация на тот или иной ее полюс и явились предпосылкой противопоставления материализма и идеализма, религиозной и светской философии, философских концепций, стоящих на позиции детерминизма или, напротив, подчеркивающих значимость свободы воли, антропологистских или космологистских тенденций и т. д.
Ориентация на создание универсальной целостной системы бытия и места человека в нем реализуется в философии посредством теоретического осмысления содержания, заложенного во всех других формах жизненно-практической и духовной деятельности человека: в науке, религии, искусстве, нравственном сознании, идеологии и т. д. Содержание, черпаемое философией из перечисленных выше форм и отраслей духовной и жизненно-практической деятельности человека, задает ее, если можно так сказать, эмпирию, ее опытную основу и обусловливает многообразие путей и средств движения философии к своим целям.
Соответственно этому складываются и структуры философского знания . На протяжении длительного исторического развития философии в ней сформировались относительно самостоятельные и взаимодействующие друг с другом области знания: учение о бытии (онтология), учение о познании (гносеология), учение о человеке (философская антропология), учение об обществе (социальная философия), этика, эстетика, философия религии, философия науки, философия истории и др. Особую и важную роль в философском постижении мира играют историко-философские исследования.
Выдвигая определенное понимание включенности человека в мир, его места и предназначения в мире, философия так или иначе намечала некоторые предельные основания сознательного отношения к миру, систему духовных ценностей, определяющих социальную и личностную программу человеческой жизнедеятельности, задавала ее смысловое содержание и направленность. Поэтому философия выступала не просто как констатация сущего мира в том его виде, как он непосредственно предстоит человеку, а раскрывая глубинные слои бытия, открывая мир в его наиболее сущностных и фундаментальных свойствах и характеристиках, она стремилась выявить полноту возможностей и тем самым обязанностей человека в этом мире. Таким образом, она формулировала теоретическое обоснование программы действий человека в мире, реализации должного или желательного, идеального миропорядка и общего склада человеческой жизни.
Эта социальная установка философского знания и ее вклад в будущее прогнозируемое направление развития общества и человека не всегда лежат на поверхности жизненных процессов и явлений. Чаще всего они достаточно закамуфлированы в глубине других духовных, культурных целей, задач, ожидаемых перспектив. Но если бросить взгляд на магистральную линию развития человеческого общества за достаточно продолжительный период времени, то эти прогностически-мировоззренческие социальные функции философии выступают весьма наглядно. Сегодня в нашей стране, в мире в целом активно обсуждаются такие актуальные проблемы, как сущность и пути становления гражданского общества, правового государства, свободы личности и т. д. Чтобы понять вклад философии в решение этих проблем, достаточно вспомнить, что они впервые были поставлены именно в философии почти триста лет назад в трудах таких крупных философов XVIII в., как Ж. Ж. Руссо, Т. Гоббс, Дж. Локк.
Теоретическое обоснование программы действий человека, провозглашение новых мировоззренческих идеалов и ценностей, выдвигаемых философией, всегда органически связано с нравственностью и другими формами ценностного сознания. Однако в отличие от нравственного сознания, в котором ценности выступают как некие безусловные основания деятельности, философия подвергает их критическому анализу, рассматривает их в качестве исходных принципов человеческого отношения к миру, реализации должного в контексте бытия универсума в целом, обосновывает в этом контексте их смысл и значение.
Претензии философии на обоснование деятельных установок сознания в свете миропонимания, опирающегося на универсальную модель бытия, отличают философию и от идеологии, в которой всегда явным образом просматривается частный интерес какой-либо группы людей – социальной, этнической, конфессиональной и т. д. Конечно, всякое мировоззренческое сознание, в том числе философское, тесно переплетено с идеологией, с интересами реальных общностей людей. Однако социальная и культурная значимость философии как теоретического ядра мировоззрения заключается в том, чтобы способствовать преодолению такого рода замкнутости. Вместе с тем это стремление к истине как общечеловеческой ценности реализуется философией в ходе выполнения ею не только своей непосредственной мировоззренческой функции, но и той методологической роли, той методологической функции, которую она выполняет во всей системе наличного знания, в сложившейся совокупной культуре человечества. Философия берет на себя функцию интеграции, синтеза всего наличного знания и совокупной человеческой культуры, помогает всем отраслям специально-научного знания и отдельным отраслям культуры более четко осознать и наметить как смысл и содержание выдвигаемых ими задач, так и пути и способы их достижения. Реализуя эту методологическую функцию, философия способствует обогащению, приросту как системы имеющегося наличного научного знания, так и достижению новых культурно-творческих результатов.
Опираясь на опыт различных форм жизненно-практического, познавательного и ценностного освоения мира, осмысливая и перерабатывая в своих понятиях (которые называются философскими категориями) мировоззренческие идеи, порождаемые нравственным, религиозным, художественным, политическим, научно-техническим сознанием, осуществляя синтез многообразных систем практических знаний, а с развитием науки – и нарастающих массивов научного знания, философия призвана осуществлять интеграцию всех форм деятельности человека в данный исторический период, выступая в качестве самосознания эпохи. По меткому определению Гегеля, философия – это «эпоха, схваченная в мысли».
В современных условиях задачи философии как самосознания эпохи связаны прежде всего с ответственностью людей перед лицом глобальных проблем, порождаемых современной стадией постиндустриальной, техногенной цивилизации, от которых зависит выживание человечества , – таких, как экологический кризис, расширяющаяся пропасть между небольшой группой наиболее развитых в промышленном и научно-техническом отношении стран и остальной частью человечества, потеря устойчивости и надежности собственно человеческого существования и его духовных оснований и т. д. В этих условиях философия призвана внести свой существенный вклад в выработку консенсуса, согласия в процессе конструктивного взаимодействия различных духовно-культурных позиций и творческого общения их носителей. Весьма важную роль в этом сложном и внутренне противоречивом процессе может сыграть и более систематическое обращение к освоению опыта в рамках философской традиции, развивавшейся в странах Востока, с ее акцентом на внутреннее духовно-нравственное совершенствование человека, поиск гармонии во взаимоотношениях человека с окружающей природой. Весьма позитивный вклад в это может внести и постоянный пристальный интерес к опыту развития отечественной философской мысли.
